Присоединение Приамурья к Русскому государству неизменно относят ко времени действия на Амуре в 1649-1657 гг. отряда Ерофея Хабарова и Онуфрия Степанова, что на сегодняшний день считается неоспоримым фактом. Но, ни Е. Хабаров, ни О. Степанов на подконтрольных им приамурских землях не создали долговременных опорных пунктов, в результате чего потеря этих земель стала закономерной. 30 июня 1658 г. возглавляемые О. Степановым русские казаки попали в засаду и были разгромлены маньчжурами и контроль над приамурскими землями был утрачен.
Реально на достаточно продолжительный период верхний и средний Амур стал русским только с возведением Албазинского острога. Летом 1665 г. казаки и пашенные крестьяне Илимского острога организовали выступление против воеводы. Спасаясь от преследования за совершенное преступление, казаки ушли на Амур, где и возвели первый Албазинский острог. Несмотря на то, что им сразу удалось установить контакты с Нерчинским приказным человеком, первые годы острог не был признан московскими властями государственным, а построившие его казаки считались преступниками.
Вопрос о времени получения Албазинским острогом статуса государственного в той или иной степени рассматривался в исторических исследованиях: В. А. Александрова [2]; А. Р. Артемьева [3]; Е. Л. Беспрозванных [4]; А. П. Забияко, А. Н. Черкасова [1]; В. С. Мясникова [5]; В. В. Сухих [7] и др. Наиболее детально и убедительно историю прощения казаков, убивших илимского воеводу Л. Обухова и построивших на Амуре Албазинский острог, представил в своей книге Г. Б. Красноштанов [6]. Им был поднят и опубликован большой пласт документальных источников XVII в., касающихся истории этого крепостного сооружения. Однако здесь следует обратить внимание на то, что в своем исследовании Г.Б. Красноштанов, увязывал дату помилования албазинских казаков воедино со временем получения Албазинским острогом статуса государственного острога. Как правило, большинство исследований рассматривают эти два события в общем контексте. В то время как на самом деле они были разделены по времени.
Первую попытку обосновать этот подход удалось сделать в статье «Росписной список Албазинского острога (1674)» [8]. В ней рассматривается хранящийся в Российской национальной библиотеке «Росписной список людей, казны, хлеба, имущества и книг Албазинского острога, составленный Семеном Михайловым при приеме этого острога от приказного человека Албазинского острога Никифора Черниговского», составленный 10 февраля 1674 года. Кроме фактического описания строений и имущества Албазинского острога, он по существу является первым документом, содержащим сведения о получении государственного статуса данным оборонительным сооружением. В нем имеется прямая отсылка на то, что действия по смене приказного человека Албазинского острога были произведены «по указу великих г(о)с(у)д(а)рей» [РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V. С. 54. № 4595 л. 1]. Кроме того в статье приведен отрывок из другой отписки П. Я. Шульгина направленной в Москву о смене приказного человека Албазинского острога. В ней он подчеркивал: «И я, холоп ваш, по-вашему великих государей указу из Нерчинского острогу в Олбазинской острог на Микифорково место Черниговского Нерчинского служилого ч(е)л(о)в(е)ка Сенку Вешнека» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 1. Л. 5–6]. Но тогда все точки над «i» в этом вопросе расставить не удалось.
1673 - 1674 гг. стали поворотными в изменении отношения центральной государственной власти к Албазинскому острогу. К этому времени благодаря действиям албазинцев Приамурье вошло в область влияния русского государства де-факто. Видимо, убедившись в этом, центральная власть решила повнимательнее присмотреться к существовавшей полулегально «казачьей республике».
Еще одним фактором, приведшим к желанию центральных властей взять под полный контроль Албазинский острог, мог стать состоявшийся в конце 1670 г. побег к маньчжурам восьми албазинских казаков, непосредственно убивших илимского воеводу Л. Обухова. К ним мог присоединиться и приказчик Албазинского острога Никифор Черниговский.
Сведения о том, что маньчжуры принимают у себя русских перебежчиков, стали известны в Москве от побывавшего в Пекине в 1670 г. нерчинского сына боярского Игнатия Милованова. Позднее об этом же сообщил, русский посол Н. Г. Спафарий посетивший Пекин в 1676 г.: «А в Китайском государстве ныне руских людей … на Шингале китайские люди принимают и в царство без задержания отвозят и учинит им бугдыхан жалованье и велят их женить и в службу написать» [РГАДА. Ф. 62. Оп. 1. Кн. 4. Л. 201; РКО Т. 1.  С. 416–417].
Переход служилых людей, участвовавших в убийстве илимского воеводы Л. Обухова, на службу к маньчжурам грозил потерей русского влияния в Приамурском регионе, снижением поступления ясака, утратой только начавшей формироваться амурской хлебной пашни, что не входило в планы российского правительства. Именно поэтому в 1673 г. новому приказному человеку даурских острогов Павлу Яковлевичу Шульгину было поручено установить полный контроль над Албазинским острогом.
О том, что Албазинский острог стал государственным в мае 1674 года, говорит отписка П. Я. Шульгина о приеме им даурских острогов у своего предшественника Даниилы Даниловича Аршинского. В настоящее время она хранится в Российском государственном архиве древних актов в фонде «Нерчинская приказная изба» [РГАДА Ф. 1142 оп.1 д.1 л. 7–9]. Полный текст этой отписке приведен в Приложении.
В Забайкалье П. Я. Шульгин прибыл в конце ноября 1673 г. В ходе передачи дел от Д. Аршинского П. Шульгину Нерчинский и Теленбинский остроги били приняты «на лицо», а Иргенский и Албазинский «по скаске Данила Аршинского и по отпискам прикащичьим». В отписке содержится интересное указание на то, что Албазинский был «новым». Как правило, такой эпитет указывал на то, что такой острог был недавно построен. Но в отношении Албазинского острога, который к тому времени уже существовал немногим менее десяти лет, он безусловно указывает на то, что он был только что включен в состав государственных острогов.
Приемка Албазинского острога сопровождалась сменой приказного человека и произошла практически сразу после прибытия П. Шульгина в Нерчинск. Формально Шульгин использовал срыв сбора ясака как повод для смены на приказе Никифора Черниговского [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 1. Л. 5–6]. Тем не менее, легкость, с которой произошла смена приказчика, говорит о том, что в своих действиях П.Я. Шульгин опирался на прямое указание центральных властей, которое для албазинцев, стремившихся получить прощение за убийство воеводы Л. Обухова, было весьма значимым. [8, с. 182].
Новым приказным человеком Албазинского острога стал нерчинский казак Семен Михайлов (Вешняк). При передаче острога, направленным в Албазин новым подьячим служилым человеком Митькой Комаровым, 10 февраля 1674 года был составлен «росписной список» Албазинского острога, а по существу, акт его приемки [РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V. № 4595 л. 1]. Вместо Семена Михайлова подпись на акте поставил поп Максим Леонтьев. Вероятно после приемки острога этот «Росписной список» вместе с приказчичьей отпиской был направлен в Нерчинск, где и стал основанием для его включения в состав государственных острогов.
Полностью все мероприятия по передаче дел от Д. Д. Аршинского П. Я. Шульгину были завершены к 15 мая 1674 г. Именно в этот день Д. Аршинский был отпущен из Нерчинского острога в Москву. Вероятно, с ним в Москву был послан чистовой вариант отписки П. Шульгина о приемке им даурских острогов, куда с этого момента вошел и Албазинский острог. На основании этого документа можно однозначно утверждать, что Албазинский острог вошел в состав государственных острогов до 15 мая 1674 г. Неопределенной оставалась лишь судьба непосредственных виновников убийства илимского воеводы Л. Обухова. Как обоснованно установил Г. Б. Красноштанов, прощены они будут только в марте 1675 года.

Приложение
1674г. ранее мая 15 — Отписка в Сибирский приказ нерчинского приказчика П. Шульгина о приеме им даурских острогов у своего предшественника Д. Аршинского

Список сокращений

РГАДА – Российский государственный архив древних актов.
РНБ – Российская национальная библиотека.

Библиографический список

1. Албазинский острог: История, археология, антропология народов Приамурья / отв. ред. А.П. Забияко, А.Н. Черкасов. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2019. 348 с.
2. Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). М.: Главн. ред. вост. лит. изд-ва «Наука». 1969. 240 с.
3. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII—XVIII вв. / отв. ред. Н. В. Кочешков. Владивосток: [б. и.]. 1999. 335 с.
4. Беспрозванных Е. Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений: XVII середина—XIX в. Хабаровск: Кн. изд-во. 1986. 336 с.
5. Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. 2-е изд., доп. Хабаровск: Кн. изд-во. 1987. 516 с.
6.Красноштанов Г. Б. Никифор Романов Черниговский: документальное повествование. Иркутск: Репроцентр А1. 2008. 378 с.
7.Сухих В. В. Хозяйственное освоение Приамурья русскими в XVII веке (По материалам раскопок Албазинской крепости): дис. ... канд. ист. наук: в 2 т. Т. 1. Новосибирск. 1979. 166 с.
8. Трухин В.И. «Росписной список» Албазинского острога 1674 года // Сборник Президентской библиотеки. Сер. Электронный архив. 2018. Вып. 3. С. 178–188.

Воспроизводится по:

Межрегиональная конференция «ХVI Дорохинские чтения». Албазино. 2024. Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова-Даурского. С. 3-10.