Изучению истории присоединения Приамурья к России в XVII веке, в которых нашли отражение вопросы организации местного управления, посвящен целый ряд научных трудов. Это работы С. В. Бахрушина [6], П. Т. Яковлевой [68], Г. В. Мелихова [22], Е. Л. Беспрозванных [9], В. А. Александрова [1], В. С. Мясникова [23], А. Р. Артемьева [4]. Отдельные аспекты их функционирования в Приамурье, были изложены в специальных исследованиях В. Н. Берха [8], А. С. Зуева [16], В. И. Трухина [61; 66]. Исследованию деятельности приказных людей, в разное время руководивших Албазинским острогом также посвящен ряд работ российских ученых и краеведов. Впервые список воевод и приказчиков Албазинского острога сформировал А. П. Барсуков [5]. Позднее этот список был уточнен в работе «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма XVII в.» [18]. Первому приказному человеку Албазинского острога посвящена обстоятельная работа Г. Б. Красноштанова «Никифор Романов Черниговский: документальное повествование» [21]. Деятельность воевод и приказных людей по развитию и укреплению Албазинского уезда и острога в целом была более полно раскрыта в работах А. Р. Артемьева [3], В. И. Трухина [62; 65].
В то время как история органов центрального и воеводского управления Сибири изучена достаточно подробно (С. В. Бахрушин [7]; А. Н. Копылов [19]; В. А. Александров, Н. Н. Покровский [2]; Е. В. Вершинин [11]; С. К. Богоявленский [10] и др.), деятельность органов местного управления Восточной Сибири и Приамурья в большинстве этих работ рассматривается достаточно поверхностно и до сих пор остается вне поля зрения специалистов.
К сожалению, источники освещают историю органов местного управления, формировавшихся в ходе присоединения Приамурья к России в XVII веке очень фрагментарно. Безусловно причиной этому служит утрата значительной части служебной документации, составлявшейся в Приамурских острогах. Тем не менее сплошной анализ опубликованных делопроизводственных документов, а также привлечение ряда документов, вводимых в научный оборот впервые, позволяет проследить как органы местного самоуправления формировались и как видоизменялись их функции в зависимости от их административного статуса.
Первоначальное включение ряда приамурских территорий в состав Русского государства, как правило связывают с походами отряда Е. П. Хабарова на Амур в 1649–1653 годах. В этот период времени руководство регионами Сибири было организовано в форме воеводского управления.
Ключевой фигурой в иерархии государственного управления был приказной человек. Звание администратора, назначаемого руководителем региона, зависело от статуса территории, на которую он назначался. Основной единицей административного деления в русском государстве был уезд. В случае если территория уезда была достаточно обширной или включала в себя несколько уездов и ясачных волостей, там могло быть сформировано воеводство, а его руководителем становился воевода. Одновременно с назначением воеводы, в воеводстве формировались и органы местного управления. Во второй половине XVII века в воеводстве это была «съезжая изба».
Прилагательное «съезжий», трактуется словарем русского языка XVII века как используемый для осуществления общих дел, проведения собраний, встреч. А «Съезжее место» как место встречи для проведения дипломатических переговоров. [60, c. 127]. И то и другое значение раскрывает сущность этого органа местного управления. Под «съезжей избой» как правило понималось место, где «воеводы сиживали и делывали всякия государевы дела». Непосредственно «съезжая изба» возглавлялась дьяком или подьячим «с приписью» и включала в себя дьяков и подьячих разных столов (отделов), в которых они вели дела определенной направленности. Как правило в съезжей избе были «Денежный», «Хлебный», «Разрядно–ясачный» и «Судный» столы. Строго разграничения функций между столами не было, но основной характер деятельности каждого стола определялся его названием. Кроме того, в штате приказной избы могли быть приставы, рассыльщики, толмачи и целовальники. Штат «съезжей избы», формировал воевода.
В случае если территория еще полностью не была сформирована в уезд, ее границы не были полностью определены, а местное население не было приведено к «шерти» ее администратором становился приказной человек и вся полнота власти была возложена на него. В первую очередь в сферу его деятельности включались военные и фискальные функции. Вместе с ними приказные люди выполняли административно–финансовые, судебные функции и даже отдельные посольские поручения.
Именно так формировались органы государственного управления на землях вдоль течения реки Амур, которые получили название «новой Даурской земли». Первые сведения о существовании обширных земель по реке Амур были получены служилыми людьми Енисейского и Иркутского острогов еще в двадцатые годы XVII столетия. Но потребовалось еще не менее двадцати лет чтобы русские первопроходцы смогли их достигнуть. Наиболее близким территориально к Приамурским землям было Якутское воеводство, поэтому и первые отряды, направлявшиеся на Амур, формировались именно там. Исполнительным органом власти в Якутском воеводстве была «съезжая изба». Возглавлял ее дьяк, с которым, как с «товарищем» по управлению, воевода должен был решать все дела. Кроме дьяка в Якутской съезжей избе был сформирован штат подьячих и приставов.
Первым приказным человеком «новой Даурской земли», стал Ерофей Хабаров [17, с. 116–120]. Его походам на Амур посвящено множество фундаментальных исследований, поэтому здесь рассмотрим лишь его функции как приказного человека.
Отправлявшемуся в Даурию Е. Хабарову было дано несколько наказных памятей [17, с. 93–97, 104–112, 125–126]. В зависимости от того какие функции приходилось исполнять Хабарову он должен был использовать соответствующие наказы.
В них ему были вменены в обязанности следующие функции:
– Приведение в российское подданство новых «землиц» и отдельных родов инородцев;
– Если вновь приведенные в русское подданство иноземцы окажутся покорными, то приказному человеку предписывалось закрепить их статус как русских подданых через составление шертоприводных записей. После этого он обязан был определить размер и организовать сбор ясака с вновь приведенных в подданство иноземцев. В этом случае категорически запрещалось разрушать их уклад жизни. Для упрочнения даннических отношений предписывалось брать ближайших родственников родовой верхушки в аманаты;
– В случае если иноземцы окажут сопротивление, Е. Хабарову должен был приводить их в подданство и брать аманатов силой;
– На вновь присоединенных к русскому государству землях приказной человек был обязан создавать опорные пункты в виде острогов, которые обеспечивали безопасность нахождения на новых землях служилых людей и создавали возможность регулярного сбора ясака;
– В числе приоритетных видов деятельности Е. Хабарову должен был организовать на вновь присоединенных территориях государственную пашню и стремиться к ее регулярному расширению;
– Отдельной статьей Е. Хабарову предписывалось обеспечить сбор десятинной казны с промышленных людей;
– За приказным человеком на подконтрольных территориях закреплялось право осуществления над служилыми и промышленными людьми судебной и административной власти, за исключением особо тяжких преступлений таких как убийство или преступления против государства. За пределы служебных полномочий приказного человека так же были выведены и экономические споры, такие как требования по кабалам и имущественным искам;
– Одной из основных обязанностей Хабарова была организация доставки в Якутский острог собранной ясачной, десятинной и поминочной казны. Вместе с казной необходимо было направлять в Якутский острог ясачные именные книги, чертежи рекам, описания живущим по этим рекам народов с указанием их численности;
– Отдельными наказными памятями регламентировалась международная деятельность приказного человека. Причем порядок организации посольств в наказных памятях был определен достаточно детально. Грамоты для вручения предполагаемым представителям иных государств готовились в съезжей избе Якутского воеводства. В некоторых случаях к приказному человеку направлялись специально сформированные посольские группы, которые приказной человек должен был только обеспечивать, не вмешиваясь в их деятельность. В таких случаях эти посольства включали в свой состав собственных подьячих.
Как видим основные задачи, изложенные в наказных памятях Е. Хабарову, были стандартными и как правило доводились до всех отрядов направляемых для присоединения новых земель и формирование каких–либо других форм местного управления не предусматривали. Тем не менее на приказного человека ложился достаточно широкий спектр задач, которые как правило входили в сферу деятельности «съезжей избы». Поэтому при формировании отряда в него могли включаться служилые люди, в обязанности которых входило ведение служебной переписки, учет личного состава отряда, а также составление и ведение ясачных книг. Как правило это были подьячие «съезжей избы» либо служилые люди, имевшие в прошлом опыт такой работы.
Сохранившиеся документы зафиксировали наличие в отряде Хабарова подьячих. Одним из них был Иван Прокофьев Посохов [20, с. 269]. Вероятно, подьячие в отряде Хабарова периодически сменялись. Так еще одному подьячему в отряде Хабарова – служилому человеку Богдашке Габышеву предписывалось исполнять эти обязаности в течении определенного срока, после чего он должен был быть выслан в Якутской острог. [20, с. 298–299]. В прошлом Богдашко Габышев уже имел опыт такой работы. В 1648–1649 годах он «седел у государевых дел в Съезжей избе вместо подьячего» [20, с. 299–300].
После Е. Хабарова, распоряжением специально посланного в Приамурье царского воеводы Д. И. Зиновьева, приказным человеком «новой Даурской земли» был назначен Онуфрий Степанов (Кузнец). Надо отметить, что по мнению, О. Степанова, смена Хабарова с административной точки зрения, была проведена не корректно. В своей отписке якутскому воеводе М. С. Лодыженскому О. Степанов писал, что ему меж служилых людей Д. И. Зиновьев «... велел росправу чинить и наказную память дал в неволю. А в государеве казне, пороху и свинцу и в снарядех, и ни в какой государеве казне с приказным человеком Ярофеем Хабаровым росписку ни в чем не дал и служилым людей росписи не дал же. А которые были служилые люди розных понизовных сибирских городов с ним, Дмитреем Ивановичем, в провожатых, и тех служилых людей оставил на великой реке Амуре, а в прием их мне, Онофрейку, не дал же. А ясачные зборные белые и черные книги он, Дмитрей Иванович, увез с собою, и аманатов, и переводчика, и ныне на Великой реке Амуре с ясачных людей государева ясаку имать стало не по чему без книг...» [47, c. 192–196].
Интересно, что отстранение Е. Хабарова от руководства отрядом привело к созданию в составе отряда «Судной избы». При всей схожести по функционалу со «съезжей избой» «судная» имела отличия и прежде всего по статусу. Обычно термин «судная изба» определяется как судебное учреждение [59, c. 267]. Однако у этого прилагательного есть и иное значение. Возможно, в данном случае прилагательное «судная» использовалось в значении – находящийся здесь (на земле); здешняя [59, c. 266]. То есть она была выборным органом, который создавался именно в этом месте и был местным по определению. Решение о создании этого органа управления вероятно принималось «войском». «Войско» в конце XVII века было органом сословного самоуправления служилых людей. Вероятно, причина организации «судной избы» была совершенно банальной: Онуфрий Степанов просто не имел опыта руководства такими крупными по сибирским меркам подразделениями и ему просто нужна была в этом деле помощь. Об этом он прямо писал в своей отписке якутскому воеводе М. С. Лодыженскому: «… я, Онофрейко, преже сего у государевых ни у каких дел не бывал и смышленых подьячих в войске нет же…» [57, л. 191]. Согласно сохранившимся документам, вопросы, решаемые в судной избе, были весьма различными, начиная от решения о зачислении в служилых людей в полк [56, л. 184–187], и заканчивая вопросом о крещении «никанских» пленников [55, л. 136—142].
Кроме наказной памяти никакими иными символами государственной власти приказные люди не наделялись. В документах сохранились сведения, что для опечатывания «государевой меховой казны» Онуфрий Степанов использовал личную печать, на которой было изображено «3 древка … середнее велико, а 2 меньши» [57, л. 191].
Несмотря на прямое указание в наказных памятях, ни Е. Хабаров ни О. Степанов не создали в Приамурье долговременных опорных пунктов. Исправить эту стратегическую ошибку Сибирский приказ предполагал созданием Даурского воеводства во главе с воеводой Афанасия Пашковым.
В соответствии с практикой тех лет во вновь образованном воеводстве в Даурской земле А. Пашкову предписывалось на ряду с другими мерами по организации деятельности нового воеводства создать «съезжую избу» [24, c. 8].
Даурское воеводство и уезд были созданы 20 июня 1654 года [39, л. 2, 3]. В состав Даурского воеводства вошли и земли, расположенные по Амуру и присоединенные к Российскому государству отрядом Хабарова и Степанова. Этот отряд, так же был переподчинен А. Пашкову [24, с. 7]. Однако объединение отрядов О. Степенова и А. Пашкова не произошло. Возглавляемые О. Степановым русские казаки 30 июня 1658 года попали в засаду и были разгромлены маньчжурами. В результате уничтожения этого отряда, контроль над Приамурскими землями был утрачен. По существу, присоединение Приамурских земель к Даурскому воеводству не состоялось. В результате этого его территория, значительно сократилась, а статус был понижен и до 1680 года все приемники А. Пашкова уже не имели звания воеводы, а были приказными людьми. Название их должностей по времени варьировалось. Они были приказными людьми «Даурской земли», «Даурских острогов», «Нерчинских острогов» и «Нерчинского острога». [61, с. 155–156].
В связи с изменением статуса Даурского воеводства и его приказных людей изменилось и название его исполнительного органа. После прибытия в Нерчинск на смену А. Ф. Пашкову Лариона Толбузина в документации Нерчинского острога вместо «съезжей избы» стала фигурировать «росправная изба» [40, л. 23–24, 26].
Прилагательное «росправный» в сочетании со словом «изба» в отличии от «съезжий» трактуется в большей степени как «подчиненный в судебно–административном отношении» и «касающийся споров и обид, требующих рассмотрения со стороны представителей власти» [58, с. 33]. То есть «росправная изба» была по отношению к «съезжей избе» подчинённой, но все же решала в пределах своих полномочий вопросы местного управления. И прежде всего в ней по–прежнему подавали и принимали челобитные [40, л. 23–24, 26, 187–188, 209, 214, 216, 207–208, 215, 192; 12, с. 86] по которым решение либо принималось на месте, либо перенаправлялось в вышестоящую «съезжую избу» по инстанции.
1665–1666 гг. начался новый этап присоединения Приамурских земель. Возглавляемые Н. Черниговским крестьяне и казаки убили Илимского воеводу Лаврентия Обухова. Причину этого убийства они изложили в челобитной, отправленной ими царю: «…не мога ево, Лаврентьева, мученья претерпеть, и от всяких ево изгони и угроз пошли вам, великим государем, служить на Амур реку…» [21, с. 75]. Уйдя от возможного преследования на Амур, они обосновались на Албазинском городище, где поставили острожок. Еще по пути на Амур беглецы установили связь с приказным человеком Даурской земли Л. Б. Толбузиным.
С этого времени из–за острой нехватки служилых людей в Нерчинском уезде беглецы отряда Черниговского, считавшиеся в Илимском и Ленском уездах преступниками, были поверстаны Л. Б. Толбузиным в службу. Однако до того момента пока это решение не было утверждено в Сибирском приказе, организация управления Албазинским острогом отличалась от повсеместно сложившейся на территории Восточной Сибири. [61, с. 156–157].
Приказным человеком в Албазинском остроге был неформальный лидер этого отряда Никифор Черниговский. Для установления прочных связей с Нерчинским острогом он отправлял приказным людям Даурских острогов Л. Б. Толбузину, а в дальнейшем и Д. Д. Аршинскому отписки о своей деятельности, а не позднее 1670 года и собранный им ясак [21, с. 158].
Интересно, что пока на приказе в Албазинском остроге находился Н. Черниговский, попытки получить албазинцами прощение за убийство Лаврентия Обухова не предпринимались. Страх неминуемого наказания за совершенное преступление подтолкнул непосредственных участников убийства Илимского воеводы Л. Обухова к побегу из Албазинского острога вниз по Амуру. Этот побег восьми Албазинских казаков состоялся в конце 1670 года [21, с. 155]. К нему мог присоединиться и приказчик Албазинского острога Н. Черниговский. Когда его возможное участие в побеге было раскрыто, от исполнения своих обязанностей он был отстранен и препровождён в Нерчинский острог [21, с. 156]. После ареста Н. Черниговского, произошедшего не позднее 15 декабря 1670 года, возглавил Албазинский острог казачий десятник Петрушка Екимов (Якимов) Осколков [21, с. 168–169]. Заняв пост приказного человека Албазинского острога П. Осколков начал активно принимать меры к получению Албазинцами прощения за убийство Л. Обухова. Для этого в 1670 [40, л. 187–188] и 1672 [40, л. 214, 216, 207–208, 215, 192] годах, в Москву были отправлены челобитные от имени всех албазинских казаков. Но не смотря на предпринимаемые усилия, быстро решить этот вопрос не удалось.
Интересно отметить, что П. Осколков в свою бытность в Илимском остроге занимал должность казенного целовальника съезжей избы. Не позднее 10 мая 1672 года на посту приказного человека Албазинского острога П. Осколкова сменил Федор Евсивьев Плотник. Но после не приведшего ни к чему разбирательства по обвинению в попытке побега, Н. Черниговский в 1673 году был из–под ареста освобожден и вновь занял должность приказчика Албазинского острога [32, л. 5–6].
В конце 1673года, после прибытия в Нерчинск на приказ Павла Яковлевича Шульгина Албазинский острог был официально включен в состав Даурского уезда [66, с. 182]. В ходе приемки даурских острогов 10 февраля 1674 года П. Шульгиным, находившийся на приказе в Албазинском остроге Н. Черниговский, был сменен Нерчинским служилым человеком Семеном Михайловым Вешняком. Тогда же подьячим Албазинского острога стал нерчинский служилый человек Митька Минин сын Комаров.[41]
Однако отношения нового приказчика Албазинского острога с албазинцами не сложились. Он был обвинен албазинскими казаками в злоупотреблениях и не позднее 31 августа 1674 года ему на смену из Нерчинска был отправлен Тобольский пятидесятник Андрей Шехтин [37, л.1]. В Нерчинск А. Шехтин прибыл из Тобольска вместе с П. Шульгиным. Но и ему не удалось закрепиться на приказе в Албазинском остроге. Не позднее 23 января 1675года приказным человеком в Албазинском остроге снова стал Н. Черниговский [25, л. 1–3]. В июне 1675 года он умер [21, с. 217]. После его смерти, Албазинские казаки на приказ выбрали Федора Евсевьева [28, л. 1–1об.]. 28 июля 1675 года на его место П. Я. Шульгиным был назначен служилый человек Нерчинского острога Василий Милованов [30, л. 1–5]. Практически сразу после назначения В. Милованов был послан к Намясинским тунгусам, кочевавшим по реке Аргунь для сбора ясака и поиска серебренной руды [67, с. 334–338]. Поскольку в это время территория в районе реки Аргунь контролировалась из Албазинского острога, вполне вероятно, что В. Милованов совершил этот поход в звании приказного человека Албазинского острога, а во время его отсутствия Ф. Евсевьев мог исполнять обязанности приказного человека. Поэтому именно на его имя 9 ноября 1675 года была направлена память П. Шульгина [26]. Однако существует вероятность, что назначение В. Милованова приказным человеком Албазинского острога не состоялось и эту должность все это время занимал Федор Евсевьев. В январе 1676 года в документах Албазинского острога снова отмечено его пребывание на должности приказного человека [27]. После него не ранее 29 марта 1677 года приказчиком Албазинского острога становится албазинский казак Гаврила Фролов [45]. Его сменил, не ранее 7 апреля 1677 года [64, с. 5–10] тобольский сын боярский Любим Евсевьев. Возглавив Албазинский острог, он исполнял обязанности приказного человека до 15 февраля 1678 года [64, с. 3].
За чередой постоянно назначавшихся из Нерчинска приказчиков Албазинского острога просматривается желание П. Шульгина установить полный контроль над ним. Но не смотря на все прилагаемые усилия достигнуть этого не удалось. Очевидно, видя безуспешность этих попыток, в январе 1676 года П. Шульгин попытался взять под свой контроль хотя бы пашенных крестьян. К ним на приказ был послан Нерчинский сын боярский Шестак Афонасьев. В своей отписке в Албазинский острог П. Шульгин писал: «и вы де переменяючись почесту бываете у них в прикащиках и накуря вин и наваря пив обираете их до последу на те вина и пива» [27, л. 1]. Крестьяне, как самая бесправная часть Албазинского населения, постоянно ощущавшая на себе притеснения Албазинских казаков и такому переходу власти над ними, не противилась. Однако Албазинские казаки упускать из сферы своего влияния пашенных крестьян так же не собирались. Об этом в своей отписке П. Шульгин писал: «…вы в тех пашенных крестьянех отказали нерадея г(о)с(у)д(а)р(е)ву делу для своих бездельных корыстей и из Нерчинскеого острогу никому их ведать не дали…» [27, л. 1].
Интересно, что в 1676–1677 годах в Албазинском остроге действовала «судная изба» [42; 43; 44; 45; 46]. Как и в случае с Онуфрием Кузнецом создание «судной избы» скорее всего было инициативой «войска» и было обусловлено тем, что в этот период времени Албазинские приказчики избирались из числа казаков острога. Причем их смена проводилась без согласования с Нерчинском по мере необходимости. Албазинская судная изба, сочетала в себе функции исполнительной и судебной власти. Делопроизводство судной избы Албазинского острога вел подьячий. Подьячим в Албазинской судной избе был упоминавшийся выше служилый человек Нерчинского острога Митька Минин сын Комаров [44].
Вероятно, ситуация, складывавшаяся в отношениях Нерчинского и Албазинского острога обратила на себя внимание центральных властей и в Нерчинский острог был назначен уже бывший ранее на приказе в Нерчинске Л. Толбузин, а приказным человеком в Албазинский острог его сын Алексей [49, л. 308–308 об]. Однако этому назначению не суждено было реализоваться. По дороге из Тобольска в Нерчинск в районе реки Рыбной Л. Толбузин умер. Тем не менее его сын был вынужден продолжить свой путь к месту службы в Албазинском остроге. Но пока А. Толбузин, везший в Даурские остроги вооружение, добирался в Албазинский острог, в Енисейске получили царский указ о его «перемене» на должности Албазинского приказчика. Очевидно, что эта замена была вызвана смертью его отца. По указной памяти, подписанной Енисейским дьяком Василием Телициным 24 августа 1677 года, на место Алексея Толбузина был назначен Нерчинский сын боярский Григорий Лоншаков. Двигавшийся налегке Г. Лоншаков мог прибыть в Албазинский острог намного раньше Алексея Толбузина, ведь судя по отметке о подаче грамоты о своем назначении, в Нерчинске он был уже 9 декабря 1677 года [21, с. 236]. Однако, несмотря на указание Енисейских воевод, ни где Г. Лоншакова не задерживать, П. Шульгин почти на месяц задержал его в Нерчинске [50, л. 334]. Поэтому в феврале 1678 года в Албазине сложилась ситуация, когда там одновременно находились три приказчика этого острога. Г. Лоншаков прибыл в Албазин 8 февраля [50, л. 333]. А. Толбузин добрался до Албазинского острога только 15 февраля [51, л. 335]. Приказным человеком Албазинского острога к их приезду был Л. Евсевьев. Тем не менее, передача Албазинского острога от одного приказчика к другому происходила строго в соответствии с наказными памятями данными каждому из них. В период с 15 по 24 февраля проходила передача острога от Л. Евсевьева к А. Толбузину. А уже после этого он передал Албазинский острог Г. Лоншакову. [64, с. 2–3]
Г. Лоншаков пробыл на приказе в Албазинском остроге чуть более полутора лет. В этот период под его руководством была создана сеть острожков и ясачных зимовий позволивших к 1680 году взять значительную часть бассейнов рек Зея и Селемджа под свой контроль и распространить протекторат русского государства на «оленных тунгусов» Улагирского, Кандигирского, Контагирского, Магирского родов и даже «захребетных оленных тунгусов» (селившихся за Становым хребтом) Пачегирского и Украинского родов. Это повысило статус Албазинского острога, а подконтрольные ему районы были выделены в самостоятельный уезд, подчиняющийся Енисейскому воеводе. [62, с. 13]. В построенные в верховьях реки Зеи и на ее притоке реки Селемджи острожки приказные люди назначались приказчиком Албазинского острога. Так в Верхозейский острожок в июне 1679 году приказным человеком был назначен десятник казачий Ефремко Григорьев, а в Селимбинский служилый Г. Фролов [52, л. 67–68].
Не ранее 1 сентябре 1679 года Г. Лоншакова сменил на приказе Яков Евсевьев. В Албазинский острог он прибыл из Енисейска. Вместе с ним на приказ в Албазинский острог прибыл его брат Сенька, а на должность подьячего енисейский казак Алешка Афонасьев сын Коренев. Но, находясь на приказе, Яков Евсевьев не смог найти общий язык с албазинскими казаками. На почве совершенных им злоупотреблений у албазинцев с Я. Евсевьевым «были великие ссоры» [29, л. 1].
Однако вскоре в Сибирском приказе было принято решение объединить Нерчинский и Албазинские уезды в Нерчинское воеводство. В 1680 году в Нерчинск воеводами были назначены стольник Федор Дементьевич Воейков и его старший сын Андрей [38, л. 6–7]. В Нерчинск воеводы Воейковы прибыли 1 апреля 1681 года [29, л. 1].
Для установления полного контроля над воеводством, практически сразу после приезда в Нерчинск Ф. Д. Воейков стал расставлять на ключевые посты в Приамурье лояльных себе людей. Так приказным человеком в Зейский и Селенбинский острог им был направлен нерчинский сын боярский Игнатий Милованов [38, л. 17]. Использовав как предлог челобитные албазинских казаков, Ф. Воейков, отстранил Я. Евсевьева от должности. После отстранения он был препровожден в Нерчинск, где над ним с 6 сентября по 27 октября 1681 года было проведено следствие. Входе следствия Я. Евсевьев и его брат были обвинены в винном курении, продаже вина и пива, а также в ряде иных злоупотреблений [35, л. 1–10, 43–46]. На его место Ф. Воейков назначил своего сына Андрея. Вероятно, А. Воейков был молод и не обладал достаточным авторитетом и управленческим опытом, поэтому подготовку к приезду в Албазин А. и арест Я. Евсевьева был поручен Нерчинскому сыну боярскому Г. Лоншакову [38, л. 9–13].
Однако видимо уже тогда Ф. Д. Воейков понимал, что смена приказного человека Албазинского острога, назначенного из Енисейска, является превышением его полномочий. Позже он надеялся получить одобрение этого назначения в Сибирском приказе. Но несмотря на наличие обвинительных челобитных на Якова Евсевьева, Сибирский приказ действия Ф. Воейкова не поддержал. Поэтому албазинцы также сочили действия воеводы нелегитимными, однако на первых порах приняли это назначение. Такое решение, видимо, было компромиссным, поскольку в своей деятельности А. Воейков не был полностью самостоятельным и по наиболее ответственным вопросам принимал решение совместно с «войском». Но как только между Албазинскими казаками и Ф. Д. Воейковым возник конфликт, они обвинили его в том, что «сына де своего он Федор Воейков посылал в Албазинской острог без указу великих государей» [15, с.2]. Конфликт принял затяжной характер в результате чего 18 мая 1682 года Ф. Воейков был вынужден А. Воейкова с должности приказного человека Албазинского острога отозвать.
Вместо него Ф. Воейков попытался назначить на приказ в Албазинский острог Г. Лоншакова, но албазинцы это решение не приняли, а «выбрали промеж собою излюбя в прикащики албазинского казака Ивашка Семенова [Войлошникова]¹ а на большую заимку к пашенным крестьянам выбрали в прикащики албазинского пятидесятника Левку Чужакина». Ф. Воейков, встретив такое активное сопротивление был вынужден с таким выбором согласиться и дал приказчикам наказные памяти, подтвердившие легитимность их назначения. Не смотря на вроде бы достигнутый между нерчинскими воеводами и албазинскими казаками консенсус, конфликт на этом исчерпан не был. Албазинцы направили в Енисейск и далее в Москву на действия Ф. Воейкова челобитную. [65, с. 7–9].
Чтобы сохранить административную власть в своих руках, Ф.Д. Воейков стремился привлечь на свою сторону наиболее авторитетных и лояльных к себе албазинцев, продвигая их по должности и повышая в звании. Так, непосредственно Ф. Воейковым албазинский казак Григорий Самойлов Мыльник, был поверстан в звание казачьего десятника и назначен на должность приказчика Зейского и Селимбинского острогов [33, л. 33–34].
В феврале 1684 года Ф. Воейков еще раз попытался отстранить от должности Албазинского приказчика И. Войлошникова, направив туда нерчинского сына боярского Василия Шульгина. Но и эта попытка закончилась неудачей. Его назначение приняли только пашенные крестьяне, торговые и промышленные люди [36, л. 28–32].
В период с 1681 года по 1684 год, когда в Даурии существовало Нерчинское воеводство, возглавляемое Ф. Воейковым, в Нерчинске и в Албазинском остроге действовали съезжие избы. В Албазинской съезжей избе приказные люди вели все государственные дела. Промышленные люди вносили там поголовные оброчные платежи, пошлины с торгов, промыслов и мягкой рухляди [36, л. 49–52]. Приказчики албазинских острожков и ясачных зимовий, служилые люди в съезжей избе подавали отписки и «невершеные» дела [38, л. 14–22], «доезды» о посольских переговорах [34, л. 1–4] совершенных походах [33, л. 33–34], маньчжурские письма [36, л. 15–18]. Там же проводились допросы свидетелей [15, с. 5–8] и рассматривались письменные и устные челобитные всех социальных групп Албазинского населения: служилых людей [13, с. 214–216], пашенных крестьян [33, л. 23–24об., 28–29об.], иноземцев [33, л. 11–12]. В Албазинской съезжей избе работал как минимум один подьячий. Вместе с А. Воейковым для работы подьячим в Албазинский острог был назначен подьячий нерчинской съезжий избы Семен Ларионов. Вероятно, вместе с А. Воейковым он был и отозван, а его обязанности стал исполнять рядовой албазинский казак, Михайло Евстратьев [36, л. 28–32].
Маньчжурская угроза, нависшая в начале 80–х годов над восточными границами Русского государства, заставила Сибирский приказ провести административно–территориальные преобразования в структуре управления Восточной Сибирью, которые впрямую затронули Албазинский уезд.
В условиях неблагоприятно складывающейся обстановки на границе с Цинским государством в начале 1683 года Енисейский разряд, куда входили Нерчинский и Албазинский уезды, возглавил князь Константин Осипович Щербатов. Не смотря на все усилия Воейкова сохранить за собой Нерчинское воеводство, 17 февраля 1683 года возглавить все Даурские остроги, включая Албазинский, было поручено второму енисейскому воеводе Ивану Остафьевичу Власову [31, л. 40–44].
8 марта 1683 года, по челобитной Албазинских казаков и отпискам самого Ф. Воейкова, в Албазин для проведения следствия был отправлен тобольский дворянин по выбору Алексей Ларионович Толбузин [54, л. 305 об.–306]. Вместе с ним в Албазинский острог был назначен подьячий Петр Хмелев. Следствие по конфликту Ф. Воейкова и албазинских казаков началось 18 мая 1684 года. Тогда же на период проведения следствия А. Толбузин принял под свое руководство Албазинский острог.
В период между 2 апреля и 31 августа 1683 года на территории Албазинского уезда было создано Албазинское воеводство. Возглавил его, ране назначенный туда для проведения следствия А. Толбузин. Знал ли он, принимая 18 мая 1684 года Албазинский острог, что он уже назначен Албазинским воеводой, сказать сложно. Но вполне возможно, что эта информация уже могла до него дойти. [61, с. 159–161]
В связи с переводом Енисейского разряда на военные рельсы все учреждения исполнительной власти в подведомственных ему острогах были переименованы в «приказные избы», хотя общая структура управления и их функции видимо не претерпели значительных изменений. В связи с непродолжительным по времени периодом существования Албазинского воеводства и утратой значительной части его документов подробно охарактеризовать деятельность Албазинской приказной избы не представляется возможным. О ее персональном составе известно, что в ней как минимум работал подъячий, прибывший в Албазинский острог вместе с Алексеем Толбузиным. В истории, подьячий Албазинского острога П. Хмелев остался известен тем, что благодаря ему после взятия Албазинского острога маньчжурами, Албазинская печать осталась у А. Толбузина и не попала в руки к противнику. Сам П. Хмелев после взятия Албазинского острога маньчжурами в 1685 году попал в плен и был увезен в Пекин.
Интересно отметить, что назначение, изготовленной сразу после образования Албазинского воеводства печати в царском указе было определено: «…для ясачные казны…» [54, л. 279об.]. Видимо это было ее основное назначение. [63, с. 6]. И несмотря на то, что в большинстве исследований, посвященных этой печати, она определена как «городовая», правильнее ее называть «ясачной печатью Албазинского воеводства».
Албазинское воеводство просуществовало до июля 1686 года. В ответ на отписку А. Толбузина, посланную им в Сибирский приказ о взятии Албазинского острога маньчжурами, 15 июля 1686 года в Нерчинск поступила царская грамота об его отстранении от должности, передаче всех дел И. О. Власову и отправке его в Енисейск [14, с. 257–258]. Однако к этому времени А. Толбузин уже находился во вновь построенной на месте Албазинского острога крепости. По наказной памяти, данной временно ему вторым Енисейским воеводой И. О. Власовым, он продолжал исполнять свои обязанности [14, с. 257–258]. Полученное решение об отстранении Албазинского воеводы от должности, И. О. Власов исполнить уже не смог, а А. Толбузин скорее всего о нем даже и не узнал. 7 июля 1686 года Албазинская крепость снова была осаждена маньчжурами, а на пятый день обороны А. Толбузин был смертельно ранен влетевшим в башню ядром, после чего через три дня скончался [48, с. 108].
После смерти А. Толбузина Албазинскую крепость возглавил казачий голова Афанасий Иванович Бейтон [48, с. 108] и она перешла в непосредственное подчинение второго Енисейского воеводы И. О. Власова.
Изготовленная в связи с созданием Албазинского воеводства печать использовалась в течении всего времени его существования. Но реальный период ее использования оказался шире. Она не вышла из употребления и после упразднения Албазинского воеводства. Как атрибут государственной власти, она находилась у казачьего головы Афанасия Бейтона, руководившего обороной Албазинской крепости. Она оставалась там вплоть до полного уничтожения этого оборонительного сооружения по условиям Нерчинского мирного договора. Имеются сведения о том, что по необходимости печать использовалась и позднее в Нерчинском остроге, куда была вывезена и длительное время хранилась [63, с. 6].
Действовала ли приказная изба в Албазинской крепости, построенной в 1686 году не известно, но возможно подьячий в ней был. Однако в период осады Албазинской крепости он скорее всего погиб, поскольку последние по времени документы Афанасий Бейтон составлял сам.
Подводя итог вышесказанному следует отметить, что органы исполнительной власти формировались на территории Приамурья в соответствии с общей структурой административно–территориального деления русского государства. В случаях, когда статус территории на которой действовали казачьи отряды еще, не был определен, функции этих учреждений возлагались на приказных людей. В помощь им в состав отрядов включались подьячие, имевшие опыт такой работы. В остальных случаях исполнительные органы местного управления формировались в зависимости от статуса административного образования действовавшего на территории Приамурья. Это были съезжие, расправные, приказные и судные избы. При общей схожести функций, возложенных на эти учреждения, их полномочия были различны. Как правило в этих избах работало по одному подьячему.

Примечания
 
1. В ходе археологических раскопок «Албазинского городища», проводившихся в 70-е годы XX столетия в колодце в слое мусора был обнаружен оттиск печати, выполненный на неопределенной землистой массе, напоминающей сургуч. На лицевой стороне в правильной восьмиугольной рамке, пересеченной двумя линиями, которые делят восьмиугольник на три зоны, была расположена надпись: «Иван Семенов». Эта печать была личной и принадлежала приказчику Албазинского острога Ивану Семенову Войлошникову. Надпись на печати была выполнена полууставом, а ее диаметр составил 1,2 сантиметра. [63, с. 6].

Список использованных источников и литературы
 
1. Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). – Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1984. – 272 с.
Aleksandrov V. A. Rossiya na dal'nevostochnykh rubezhakh (vtoraya polovina XVII v.). – Khabarovsk: Khabarovskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1984. – 272 s.
2. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. – Новосибирск: Наука; Сибирское отделение, 1991. – 401 с.
Aleksandrov V. A., Pokrovskij N. N. Vlast' i obshhestvo. Sibir' v XVII v. – Novosibirsk: Nauka; Sibirskoe otdelenie, 1991. – 401 s.
3. Артемьев А. Р. Воеводы и приказчики Нерчинского и Албазинского уездов во второй половине 17 века (из истории кадровой политики царской администрации в Забайкалье и Приамурье) / А. Артемьев // Отечественная история. – 2006. – №2. – С. 3–11.
Artem'ev A. R. Voevody i prikazchiki Nerchinskogo i Albazinskogo uezdov vo vtoroj polovine 17 veka (iz istorii kadrovoj politiki carskoj administracii v Zabajkal'e i Priamur'e) / A. Artem'ev // Otechestvennaja istorija. – 2006. – №2. – S. 3–11.
4. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. – Владивосток: Дальнаука, 1999. – 336 с.
Artem'ev A. R. Goroda i ostrogi Zabaikal'ya i Priamur'ya vo vtoroi polovine XVII–XVIII vv. – Vladivostok: Dal'nauka, 1999. – 336 s.
5. Барсуков А.П. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства в XVII столетии. – СПб., 1902. – 611 с.
Barsukov A.P. Spiski gorodovyh voevod i drugih lic voevodskogo upravlenija Moskovskogo gosudarstva v XVII stoletii. – SPb., 1902. – 611 s.
6. Бахрушин С.В. Казаки на Амуре. – Л., 1925. – 120 с.
Bahrushin S.V. Kazaki na Amure. – L., 1925. – 120 s.
7. Бахрушин С.В. Научные труды. – М., 1955. Т. 3, ч. 1. – 377с.
Bahrushin S.V. Nauchnye trudy. – M., 1955. T. 3, ch. 1. – 377s.
8. Берх В.Н. Подвиги боярского сына Ерофея Хабарова и водворение россиян на берегах Амура // Сын отечества. М. – 1821. – Т. 68. – №. 12. – С. 197–205.
Berh V.N. Podvigi bojarskogo syna Erofeja Habarova i vodvorenie rossijan na beregah Amura // Syn otechestva. M. – 1821. – T. 68. – №. 12. – S. 197–205.
9. Беспрозванных Е.Л. Приамурье в системе русско–китайских отношений, XVII–середина XIX в. – М.: Наука, 1983. – 206 c.
Besprozvannykh E.L. Priamur'e v sisteme russko–kitaiskikh otnoshenii, XVII–seredina XIX v. – M.: Nauka, 1983. – 206 s.
10. Богоявленский С. К. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI–XVII веков. – М.: Языки славянской культуры, 2006. – 608 с.
Bogojavlenskij S. K. Moskovskij prikaznyj apparat i deloproizvodstvo XVI–XVII vekov. – M.: Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2006. – 608 s.
11. Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). Екатеринбург.: Муницип. учеб.–метод. центр "Развивающее обучение", 1998. – 203 с.
Vershinin E. V. Voevodskoe upravlenie v Sibiri (XVII vek). Ekaterinburg.: Municip. ucheb.–metod. centr "Razvivajushhee obuchenie", 1998. – 203 s.
12. Дополнения к Актам историческим, собранныя и изданныя Археографическою коммиссиею. Т. VI. СПб.: В типографии Эдуарда Праца. 1857. 503 с.
Dopolneniya k Aktam istoricheskim, sobrannyya i izdannyya Arkheograficheskoyu kommissieyu. T. VI. SPb.: V tipografii Eduarda Pratsa. 1857. 503 s.
13. Дополнения к Актам историческим, собранныя и изданныя Археографическою коммиссиею. – Т. IX. СПб.: Тип. II–го Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии. 1875г. – 380 с.
Dopolnenija k Aktam istoricheskim, sobrannyja i izdannyja Arheograficheskoju kommissieju. – T. IX. SPb.: Tip. II–go Otdelenija Sobstvennoj E. I. V. Kanceljarii. 1875g. – 380 s.
14. Дополнения к Актам историческим, собранныя и изданныя Археографическою коммиссиею. – Т. X. СПб.: В типографии Эдуарда Праца. 1867. – 516 с.
Dopolnenija k Aktam istoricheskim, sobrannyja i izdannyja Arheograficheskoju kommissieju. – T. X. SPb.: V tipografii Jeduarda Praca. 1867. – 516 s.
15. Дополнения к Актам историческим, собранныя и изданныя Археографическою коммиссиею. – Т. XII. СПб.: Типография В. В. Прац. 1872. – 472 с.
Dopolnenija k Aktam istoricheskim, sobrannyja i izdannyja Arheograficheskoju kommissieju. – T. XII. SPb.: Tipografija V. V. Prac. 1872. – 472 s.
16. Зуев А. С. Забытый герой: штрихи к биографии Афанасия Ивановича Бейтона // Немецкий этнос в Сибири: Альм. гуманит. исслед.: [Философия, социология, право, история, филология и др.]. – Новосибирск: Гуманитарные технологии, 2000 – Вып. 2. – С. 173–183.
Zuev A. S. Zabytyi geroi: shtrikhi k biografii Afanasiya Ivanovicha Beitona // Nemetskii etnos v Sibiri: Al'm. gumanit. issled.: [Filosofiya, sotsiologiya, pravo, istoriya, filologiya i dr.]. – Novosibirsk: Gumanitarnye tekhnologii, 2000 – Vyp.2. – S. 173 – 183.
17. Исторические акты о подвигах Ерофея Хабарова на Амуре в 1649–1651 гг. / Публ. Н. Полевого // Сын Отечества. СПб., 1840. Т. 1. С. 85–126.
Istoricheskie akty o podvigah Erofeja Habarova na Amure v 1649–1651 gg. / Publ. N. Polevogo // Syn Otechestva. SPb., 1840. T. 1. S. 85–126
18. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма XVII в. – февраль 1917. – М.: Наука, 1991. – 470 с.
Istorija Dal'nego Vostoka SSSR v jepohu feodalizma i kapitalizma XVII v. – fevral' 1917. – M.: Nauka, 1991. – 470 s.
19. Копылов А. Н. Органы центрального и воеводского правления Сибири в конце XVI–XVII вв. // Известия СО АН СССР. Сер. Общественные науки. 1965. – Вып. 3. №9. – С. 80–88.
Kopylov A. N. Organy central'nogo i voevodskogo pravlenija Sibiri v konce XVI–XVII vv. // Izvestija SO AN SSSR. Ser. Obshhestvennye nauki. 1965. – Vyp. 3. №9. – S. 80–88.
20. Красноштанов Г. Б. Ерофей Павлович Хабаров: документальное повествование.  – Хабаровск: РИОТИП, 2008. – 744 с.
Krasnoshtanov G. B. Erofej Pavlovich Habarov: dokumental'noe povestvovanie.  – Habarovsk: RIOTIP, 2008. – 744 s.
21. Красноштанов Г. Б. Никифор Романов Черниговский: документальное повествование. – Иркутск, 2008. – 378 c.
Krasnoshtanov G. B. Nikifor Romanov Chernigovskii: dokumental'noe povestvovanie. – Irkutsk, 2008. – 378 c.
22. Мелихов Г. В. Маньчжуры на северо–востоке Китая (XVII в.). – Москва: Наука, 1974. – 246 c.
Melikhov G. V. Man'chzhury na severo–vostoke Kitaya (XVII v.). – Moskva: Nauka, 1974. – 246 c.
23. Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. – Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1987. – 514 с.
Myasnikov V. S. Imperiya Tsin i Russkoe gosudarstvo v XVII v. – Khabarovsk: Khabarovskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1987. – 514 s.
24. Наказ Афанасию Филипповичу Пашкову на воеводство в Даурской земле. 1655 / под ред. А.Н. Труворова // Русская историческая библиотека. СПб., 1894. – Т. 15. – 37 с.
Nakaz Afanasiju Filippovichu Pashkovu na voevodstvo v Daurskoj zemle. 1655 / pod red. A.N. Truvorova // Russkaja istoricheskaja biblioteka. SPb., 1894. – T. 15. – 37 s.
25. Научно–исторический Архив Санкт–Петербургского Института истории РАН (НИА СПбИИ РАН) Ф. 96, ед. хр. 24.
Nauchno–istoricheskij Arhiv Sankt–Peterburgskogo Instituta istorii RAN (NIA SPbII RAN) F. 96, ed. hr. 24.
26. НИА СПбИИ РАН Ф. 96, ед. хр. 34.
NIA SPbII RAN F. 96, ed. hr. 34.
27. НИА СПбИИ РАН Ф. 96, ед. хр. 38.
NIA SPbII RAN F. 96, ed. hr. 38.
28. НИА СПбИИ РАН. Коллекции. Коллекция Г. С. Батенькова (К 18), док. 6.
NIA SPbII RAN. Kollekcii. Kollekcija G. S. Baten'kova (K 18), dok. 6.
29. НИА СПбИИ РАН. Коллекции. Коллекция Г. С. Батенькова (К 18), док. 24.
NIA SPbII RAN. Kollekcii. Kollekcija G. S. Baten'kova (K 18), dok. 24.
30. НИА СПбИИ РАН. Коллекции. Поуездная коллекция (К 110), ед. хр. 9.
NIA SPbII RAN. Kollekcii. Pouezdnaja kollekcija (K 110), ed. hr. 9.
31. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1121. Оп. 1. Д. 42.
Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov (RGADA). F. 1121. Op. 1. D. 42.
32. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 1.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 1.
33. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 19.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 19.
34. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 20.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 20.
35. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 22.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 22.
36. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 26.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 26.
37. РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 102.
RGADA. F. 1142. Op. 1. D. 102.
38. РГАДА. Ф. 1177. Оп. 1. Ед. хр. 124.
RGADA. F. 1177. Op. 1. Ed. hr. 124.
39. РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Ст. 453.
RGADA. F. 214. Op. 3. St. 453.
40. РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Ст. 1659.
RGADA. F. 214. Op. 3. St. 1659.
41. Российская национальная библиотека (РНБ). Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4595.
Rossijskaja nacional'naja biblioteka (RNB). Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4595.
42. РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4610.
RNB. Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4610.
43. РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4611.
RNB. Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4611.
44. РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4618.
RNB. Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4618.
45. РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4626.
RNB. Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4626.
46. РНБ. Опись основного собрания русских актов и грамот. Ч. V: Годы 1514 г. – XVIII в. Шифр 4627.
RNB. Opis' osnovnogo sobranija russkih aktov i gramot. Ch. V: Gody 1514 g. – XVIII v. Shifr 4627.
47. Русско–китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы (РКО). [в 2 т.] / сост. Н.Ф. Демидова, В.С. Мясников. М.: Наука, 1969. Т. 1. 613 с.
Russko–kitajskie otnoshenija v XVII veke. Materialy i dokumenty (RKO). [v 2 t.] / sost. N.F. Demidova, V.S. Mjasnikov. M.: Nauka, 1969. T. 1. 613 s.
48. РКО. [в 2 т.] / сост. Н.Ф. Демидова, В.С. Мясников. М.: Наука, 1972. Т. 2. 835 с.
RKO. [v 2 t.] / sost. N.F. Demidova, V.S. Mjasnikov. M.: Nauka, 1972. T. 2. 835 s.
49. Санкт–Петербургский филиал архива Российской академии наук (СПбФ АРАН) ф. 21, оп. 4, ед. хр. 23 № 286.
Sankt–Peterburgskij filial arhiva Rossijskoj akademii nauk (SPbF ARAN) f. 21, op. 4, ed. hr. 23 № 286.
50. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 23 № 302.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 23 № 302.
51. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 23 № 305.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 23 № 305.
52. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 24 № 30.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 24 № 30.
53. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 24 № 184.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 24 № 184.
54. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 24 № 194.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 24 № 194.
55. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 31 № 75.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 31 № 75.
56. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 31 № 92.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 31 № 92.
57. СПбФ АРАН. Ф. 21, оп. 4, ед. хр. 31 № 93.
SPbF ARAN. F. 21, op. 4, ed. hr. 31 № 93.
58. Словарь русского языка XI–XVII вв. Выпуск 22 (Раскидатися–Ряшенко) 1997. М: Наука. 298 с.
Slovar' russkogo jazyka XI–XVII vv. Vypusk 22 (Raskidatisja–Rjashenko) 1997. M: Nauka. 298 s.
59. Словарь русского языка XI–XVII вв. Выпуск 28 (Старичекъ–Сулебный) 2008. М: Наука. 303 с.
Slovar' russkogo jazyka XI–XVII vv. Vypusk 28 (Starichek#–Sulebnyj) 2008. M: Nauka. 303 s.
60. Словарь русского языка XI–XVII вв. Выпуск 29 (Сулегъ–Тольмиже) 2011. М.: Наука – Азбуковник. 480 с.
Slovar' russkogo jazyka XI–XVII vv. Vypusk 29 (Suleg#–Tol'mizhe) 2011. M.: Nauka – Azbukovnik. 480 s.
61. Трухин В. И. Административно–территориальное устройство Приамурских земель в составе Русского государства в XVII веке. // Известия лаборатории древних технологий. – 2020. – Т. 16 – № 3 – С. 152–163.
Truhin V. I. Administrativno–territorial'noe ustrojstvo Priamurskih zemel' v sostave Russkogo gosudarstva v XVII veke. // Izvestija laboratorii drevnih tehnologij. – 2020. – T. 16 – № 3 – S. 152–163.
62. Трухин В.И. История Албазинского острога в персоналиях: Григорий Лоншаков – приказной человек Албазинского острога в 1678–1679 годах // Межрегиональная научно–практическая конференция «Новиковские чтения». 2021. Благовещенск: Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова–Даурского. С.1–17.
Truhin V.I. Istorija Albazinskogo ostroga v personalijah: Grigorij Lonshakov – prikaznoj chelovek Albazinskogo ostroga v 1678–1679 godah // Mezhregional'naja nauchno–prakticheskaja konferencija «Novikovskie chtenija». 2021. Blagoveshhensk: Amurskij oblastnoj kraevedcheskij muzej im. G.S. Novikova–Daurskogo. S.1–17.
63. Трухин В.И. О Печатях Албазинского Острога. // Диалог Времен: Амурский Краеведческий Альманах. Благовещенск: Из-во АОНБ, 2020. № 3, с. 4–8.
Truhin V.I. O Pechatjah Albazinskogo Ostroga. // Dialog Vremen: Amurskij Kraevedcheskij Al'manah. Blagoveshhensk: Iz-vo AONB, 2020. № 3, s. 4–8.
64. Трухин В. И. Первая Даурская служба Алексея Толбузина // Межрегиональная конференция «ХII Дорохинские чтения». Албазино. 2019. Благовещенск: Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова–Даурского. С. 1–12.
Truhin V. I. Pervaja Daurskaja sluzhba Alekseja Tolbuzina // Mezhregional'naja konferencija «HII Dorohinskie chtenija». Albazino. 2019. Blagoveshhensk: Amurskij oblastnoj kraevedcheskij muzej im. G.S. Novikova–Daurskogo. S. 1–12.
65. Трухин В. И. Причины и последствия конфликта казаков Албазинского острога с Нерчинскими воеводами Воейковыми в 1682 году" // Межрегиональная конференция «ХIII Дорохинские чтения». Благовещенск. 2021. Благовещенск: Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова–Даурского. С. 1–17.
Truhin V. I. Prichiny i posledstvija konflikta kazakov Albazinskogo ostroga s Nerchinskimi voevodami Voejkovymi v 1682 godu" // Mezhregional'naja konferencija «HIII Dorohinskie chtenija». Blagoveshhensk. 2021. Blagoveshhensk: Amurskij oblastnoj kraevedcheskij muzej im. G.S. Novikova–Daurskogo. S. 1–17.
66. Трухин В. И. «Росписной список» Албазинского острога 1674 года // Сборник Президентской библиотеки. Сер. Электронный архив. 2018. Вып. 3. С. 178–188.
Truhin V. I. «Rospisnoj spisok» Albazinskogo ostroga 1674 goda // Sbornik Prezidentskoj biblioteki. Ser. Jelektronnyj arhiv. 2018. Vyp. 3. S. 178–188.
67. Управление святителя Иннокентия (1729 год). // Иркутские епархиальные ведомости. – 1864 г. – № 20, 16 мая. – Прибавления. С. 334–338.
Upravlenie svjatitelja Innokentija (1729 god). // Irkutskie eparhial'nye vedomosti. – 1864 g. – № 20, 16 maja. – Pribavlenija. S. 334–338.
68. Яковлева П.Т. Первый русско–китайский договор 1689 года. М.: Изд–во Академии наук СССР, 1958. 213 с.
Jakovleva P.T. Pervyj russko–kitajskij dogovor 1689 goda. M.: Izd–vo Akademii nauk SSSR, 1958. 213 s.

Воспроизводится по:

Амурское казачество: вчера и сегодня: материалы V межрегиональной научно-практической конференции, Благовещенск, 30 марта 2023 г. : докл. и сообщ. / Амур. обл. науч. б-ка им. Н.Н. Муравьева-Амурского. – Благовещенск, 2023. С. 26-40.