Впервые на территории восточного Забайкалья воеводство и уезд были созданы 20 июня 1654 года, а его первым воеводой стал Афанасий Филиппович Пашков [РГАДА. Ф. 214. Ст. 453. Л. 2, 3]. Однако в результате разгрома маньчжурами подчиненного А. Пашкову отряда Онуфрия Степанова, действовавшего на Амуре, территория Даурского воеводства значительно сократилась, и в дальнейшем в административном отношении статус уезда был понижен. Именно поэтому все преемники А. Пашкова не имели звания воевод, а были приказными людьми «Даурской земли», «Даурских острогов», «Нерчинских острогов» и «Нерчинского острога» [7, с. 156]. Официальное признание в 1674 году Албазинского острога государственным [10, с. 182], а также строительство во второй половине семидесятых годов в бассейне реки Зеи ряда острожков и ясачных зимовий вновь значительно расширило территорию, контролируемую из Нерчинского острога. Именно это повысило статус Даурской земли и привело к возобновлению воеводского управления в Забайкалье и Приамурье. Поэтому назначенные на службу в Нерчинск Воейковы, поехали туда уже в качестве воевод.
Воейковы - стольник Федор Дементьевич и Андрей Федорович были воеводами в Нерчинске в первой половине восьмидесятых годов XVII столетия. В соответствии с практикой назначения сибирских воевод тех лет первым воеводой воеводства назначались служилые дворяне, а вторым воеводой к ним – их сыновья или их близкие родственники. Не стали исключением и Воейковы. В помощь стольнику Федору Дементьевичу Воейкову при его назначении Нерчинским воеводой в 1680 году был назначен его старший сын Андрей.
В исследованиях, посвященных истории Нерчинского воеводства, даты пребывания Воейковых на службе в Нерчинске разнятся и, как правило, приводятся с точностью до года. Основываясь на анализе сохранившихся документов, можно утверждать, что при отправлении в Нерчинск воеводы Воейковы получили от царя Феодора Алексеевича грамоту¹ об организации службы в Нерчинске 28 февраля 1681 года [РГАДА Ф. 1177. Оп. 1. Ед. хр. 124. Л. 14] и прибыли к месту службы 1 апреля 1681 года [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 1, № 31 Л. 1].
К моменту прибытия Воейковых в Нерчинск Албазинский острог возглавлял Яков Евсевьев. Как отмечал в своей отписке сам Федор Воейков, «у албазинских казаков с ним Яковом Евсевьевым были великие ссоры» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 1]. Воспользовавшись сложившейся ситуацией для установления полного контроля над воеводством, практически сразу после приезда в Нерчинск Ф. Д. Воейков отстранил его от должности приказного человека Албазинского острога. Предлогом для этого послужили челобитные Албазинских казаков, в которых Я. Евсевьев и его брат были обвинены в винном курении, продаже вина и пива, а также в ряде иных злоупотреблений. После отстранения Я. Евсевьев был препровожден в Нерчинск, где над ним с 6 сентября по 27 октября 1681 года Ф.Д. Воейковым было проведено следствие. [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 22. Л. 1–10, 43–46]
На его место своим решением Федор Воейков назначил своего сына Андрея. Вероятно, Андрей Воейков был молод и не обладал достаточным авторитетом и управленческим опытом, поэтому непосредственное отстранение Я. Евсевьева от должности и подготовку к приезду в Албазин Андрея Воейкова Федор Воейков поручил Нерчинскому сыну боярскому Григорию Лоншакову [РГАДА. Ф.1177. Оп. 1. Д. 1. Л. 6–8 об.]. Он хорошо был знаком Албазинским казакам, поскольку сам с 1677 по 1680 год находился на приказе в Албазинском остроге, где его и сменил Яков Евсевьев [7, с. 158]. Не позднее 29 апреля 1681 года Андрей Воейков уже приступил к исполнению своих обязанностей в Албазинском остроге. [РГАДА. Ф. 1142. Д. 20. Л. 1–4.]
Однако видимо уже тогда Ф. Д. Воейков понимал, что смена приказного человека Албазинского острога, назначенного из Енисейска, является превышением его полномочий. Надеясь позже получить одобрение этого назначения в Сибирском приказе, в наказе об отправке в Албазинский острог Григория Лоншакова было указано, что Федор Воейков в Албазинский острог: «пришлет с(ы)на своего Андрея Федоровича Воейкова с полным великого государя указом». Несмотря на наличие обвинительных челобитных на Якова Евсевьева, Сибирский приказ не торопился с одобрением действий Воейкова. Поэтому албазинцы также считали действия воеводы Ф. Д. Воейкова по отстранению назначенного из Енисейска приказным человеком Албазинского острога Я. Евсевьева нелегитимными, однако на первых порах приняли это назначение. Такое решение, видимо, было компромиссным, поскольку в своей деятельности Андрей Воейков не был полностью самостоятельным и по наиболее ответственным вопросам принимал решение совместно с казачьим кругом². Но как только между Албазинскими казаками и Ф. Д. Воейковым возник конфликт, они обвинили его в том, что Андрея Воейкова «сына де своего он Федор Воейков посылал в Албазинской острог без указу великих государей», и в дальнейшем «указные памяти из Нерчинского от столника и воеводы от Федора Воейкова в Албазинской … не слушали, и Нерчинских детей боярских на приказ себе не приимали» [4, с. 2–8].
Первые документы о возникшем между албазинскими казаками конфликте были опубликованы в XII томе «Дополнений к актам историческим» еще в 1872 году [4, с. 2–8]. Основная причина этого конфликта – несвоевременная выплата Албазинским казакам жалованья была названа, однако детали событий, происходивших в Албазинском остроге в них раскрыты не были. Для подготовки этого материала были привлечены ранее не публиковавшиеся документы, хранящиеся в фондах Научно-исторического архива СПбИИ РАН [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 1–17; № 31. Л 1–4] и отдела рукописей и редких книг Российской национальной библиотеки [РНБ. № 4683. 5 сст.].
Деньги на выплату денежного жалованья в XVII веке зачастую поступали в остроги с большими задержками. В этом отношении все остроги Нерчинского воеводства, в том числе и Албазинский, не были исключением. После официального признания Албазинского острога в 1674 году государственным, денежные средства на выплату жалования Албазинским казакам были впервые направлены только в 1676 году [1, с. 105]. В дальнейшем деньги на выплату жалованья даурским казакам были выделены в 1677 [1, с. 105] и в 1678 [1, с. 109] годах. Деньги, выделенные в 1678 году, вез в Нерчинск Албазинский казак Анцифор Кондратьев, однако они были задержаны в Енисейске и до Нерчинска и Албазина не доехали [2, с. 347]. После чего регулярные поступления денег, вообще прекратились, из-за чего перед албазинскими казаками по жалованью образовалась задолженность. Только 1681 году Федор Воейков получил задержанные в Енисейске две тысячи рублей [2, с. 348]. Как указал сам Нерчинский воевода в своей отписке: «я холоп твой тою твою государеву денежную казну тысячу рублей роздал нерчинским казакам в их оклады на прошлой на 188 [1679/1680] год, а другую тысячу рублев денег послал я холоп твой в Албазинской острог албазинским казакам на жалованье» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 4–5]. Однако и после выплаты и этих денег полностью задолженность по жалованью перед Албазинскими казаками погасить не удалось.
5 апреля 1682 года Федор Воейков получил из Албазинского острога от своего сына отписку о том, что албазинские казаки «приходили к нему в съезжую избу и говорили ему просили твоего государева денежного жалованья за четыре годы». Вполне резонный ответ Андрея Воейкова албазинским казакам об отсутствии в албазинской казне денег для выдачи жалованья вызвал, по существу, бунт. Казаки ультимативно потребовали от А. Воейкова выплатить жалование любыми путями. Они даже считали возможным при необходимости продать для этого собранную ими соболиную казну, и до выплаты задолженности по жалованью отказались выслать ее в Нерчинск. Понимая, что несмотря на правомерность их требований о выплате жалованья, их действия в целом незаконны, они составили между собой «одинашную запись в том что твоей великого государя соболиныя казны к тебе великому государю к Москве отнюдь не пущат и друг друга ни в чем никому не выдавать» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 2].
Второго мая 1682 года, Федор Воейков в сопровождении тридцати Нерчинских казаков и десяти своих дворовых людей пошёл в Албазинский острог на стругах «для твоей великого государя соболиныя казны и для подлинаго расмотрения и розыску» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 2]. По дороге к нему присоединились восемь казаков из нового Аргунского острога, направлявшихся в Албазинский острог за хлебными запасами [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 2 об.].
17 мая 1682 года [4, с. 8] Федор Воейков пристал на стругах в районе Албазинского острога и пытался «ласкою уговорить» албазинских казаков отдать ему соболиную казну. Но диалог Федора Воейкова с албазинскими казаками сразу не задался. Они не только не отдали ему меховую казну, но даже не пустили его в острог [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 2]. Основным требованием Албазинских казаков по-прежнему оставалась выплата жалования за четыре года на двести человек казаков гарнизона Албазинского острога.
В Нерчинском остроге никаких документов об утвержденной Сибирским приказом численности штата албазинских казаков Федору Воейкову найти не удалось. Только среди старых грамот в Албазинском остроге сыном Федора Воейкова Андреем, была найдена царская грамота, в которой предписывалось по «государеву указу давать твое государево денежное жалованье албазинским казакам на сто на одново человека, на тех которые пришли с Микифорком Черниговским» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 5]. За прошедшее с получения этой грамоты время приказчиками Албазинского острога в штат без согласия Сибирского приказа были поверстаны еще девяносто девять человек. Именно поэтому албазинские казаки потребовали от Федора Воейкова выплаты им четырех тысяч рублей (по пять рублей на человека в год), а чтобы Федор Воейков был сговорчивее, хотели захватить его сына Андрея к себе в заложники «вместо аманата» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 5]. Еще до приезда Федора Воейкова в Албазин албазинские служилые люди угрожали его сыну: «хотели грабить торговых людей и пограбя торговых людей думали итить в низ по Амуру реке к морю и сынишка моего Андрюшку хотели взять с собою в неволю» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 14]. Конечно, согласиться с такими требованиями Федор Воейков не захотел. В противовес требованиям албазинских казаков он выдвинул обвинение в незаконном верстании в состав гарнизона девяносто девяти человек. Кроме этого он обвинил албазинского казака Ивашка Перелешина в том, что он в 1676 году получил в Верхотурском остроге 2000 рублей денег на жалование казакам всех Даурских острогов, однако привез их в Албазинский острог, после чего эти деньги были розданы исключительно Албазинским казакам [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 4]. И это обвинение было небезосновательным. После прощения царем Албазинских казаков за убийство Илимского воеводы Лаврентия Обухова 17 марта 1676 года по царской грамоте для казаков всех даурских острогов было выделено жалованье в размере 2000 рублей. Получить и привезти в Нерчинск эти деньги должен был Ивашко Перелешин [1, с. 105.]. 20 апреля 1676 года приказным человеком в Нерчинск был назначен Ларион Борисович Толбузин [9]. Примерно в это же время Ивашко Перелешин выехал в город Верхотурье для получения денежной казны. Ему была дана грамота о том, как необходимо распределить эти деньги. Она была адресована на имя Лариона Толбузина [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 4], который уже выехал в Нерчинск. По дороге в Даурию в районе реки Рыбной Ларион Толбузин заболел и умер [5, с. 169]. Поэтому И. Перелешин, воспользовавшись отсутствием в Нерчинске адресата, царскую грамоту и деньги доставил в Албазин, где они были розданы в жалование исключительно албазинским казакам.
Обменявшись с албазинскими казаками взаимными обвинениями и не придя к какой-либо договоренности, Федор Воейков объявил, что в районе монастыря будет строить новый государственный острог, и призвал всех лояльных ему Албазинских казаков, пашенных крестьян, промышленных и торговых людей к нему присоединиться. После чего вместе со своим сыном, нерчинскими казаками и дворовыми людьми на дощанике³ отошел от острога «с версту и стал под манастырем» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 7].
Среди участников бунта Федор Воейков выделил «заводчиков» возмущения. Это были албазинские казаки Ивашко Перелешин, Анцифор Кондратьев, Гаврилко Фролов, Якушко Сабашников, Федка Суетин, Федка Пров, Ивашко Афанасьев, Левка Чюжакин, Ивашко Семенов, Ивашко Бешеной, Федка Крюк, Левка Колюгов⁴, Максимка Максимов, Афонка Байгашин, Стенка Харитонов, Ивашко Мортынов, Максимко Столбов⁵, и бывшие нерчинские казаки Васка Захаров и Матюшка Новограбленной [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 11–12].
На следующий день к монастырю пришли около сорока албазинских казаков. Албазинские служилые люди, взвесив все «за» и «против», снизили свои требования по выплате жалованья до пятисот рублей и, придя к Федору Воейкову под монастырь, предложили в случае выплаты им этой суммы отдать ему ясачную казну. Однако и эти переговоры не шли гладко. По словам Федора Воейкова «они албазинские казаки пришли ка мне великим невежеством, пачали меня лаяти, сынишка моего хотели у меня отнять, едва меня холопа твоего не убили». Но все же консенсус был достигнут, и, как указал в своей отписке сам Федор Воейков, «не хотя твоей великого государя соболиныя казны оставить [в] Албазинском остроге у воров албазинских казаков взял у торговых людей пятсот рублев денег взаймы» и пообещал их выплатить албазинским казакам. Считая инцидент исчерпанным, Федор Воейков попытался назначить в Албазинский острог вместо своего сына нового приказчика - Григория Лоншакова, но албазинцы его к себе на приказ не приняли, «выбрали промеж собою излюбя в прикащики албазинского казака Ивашка Семенова [Войлошникова] а на большую заимку к пашенным крестьянам выбрали в прикащики албазинского пятидесятника Левку Чужакина». Федор Воейков, вынужденный согласиться с избранием албазинскими казаками приказчиков, дал им наказные памяти и пошел с нерчинскими казаками из-под монастыря в Албазинской острог. В остроге перед Воскресенской церковью Федор Воейков отдал албазинским казакам пятьсот рублей денег, а взамен получил соболиную казну «тритцать три сорока дватцать девять соболей». Затем в знак примирения «воровскую их одинашную запись» Федор Воейков прочел перед всеми собравшимися в Албазинском остроге около церкви людьми и прилюдно ее «изарвал». После этого пошел в церковь, где велел петь молебен «про твое государское многолетное здоровье». После молебна воевода попытался «всякими ласковыми словами» уговорить Албазинских казаков целовать «крест чтобы им впредь не бунтовать и твою великого государя соболиную казну збирали и у себя бы ее не держали и присылали б в Нерчинский острог по вся годы». Однако и здесь албазинцы проявили по отношению к воеводе непокорность. Поскольку никакой за собой вины они не видели, то целовать крест отказались - «какие де мы изменники, мы де крест целовали преже сего государю». После завершения молебна Федор Воейков вернулся под монастырь, а оттуда ушел в Нерчинский острог [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 8–9]. С этого момента и вплоть до 18 мая 1684 года - даты начала следствия по делу о конфликте между Федором Воейковым и абазинскими казаками, приказным человеком Албазинского острога оставался Ивашка Семенов Войлошников.
Вслед за Воейковым из Албазинского острога в Нерчинский был отправлен албазинский казак Ивашко Мартынов. Он должен был сопровождать в Енисейск и Москву соболиную казну, собранную Албазинскими казаками. С ним албазинские казаки подготовили и отправили в Москву царю челобитную. Приехав в Нерчинск, Ивашко Мартынов официально подал эту челобитную Федору Воейкову для ее отправки в Москву. Тому ничего не оставалось делать, как сопроводив её своей отпиской переслать челобитную в Сибирский приказ. К сожалению, саму челобитную пока обнаружить не удалось. В ней, видимо, содержалась жалоба албазинских казаков на действия Федора Воейкова, поскольку в своей отписке Федор Воейков называл Ивашка Мартынова не иначе как - «вор и бунтовщик и всякому злу наставщик». Чтобы смягчить последствия от посланной на него жалобы, он еще до отъезда И. Мартынова отправил в Енисейск и далее в Москву Нерчинского сына боярского Василия Шульгина. Сопровождать сборную нерчинскую и албазинскую соболиную казну от нерчинских казаков был назначен Агапитко Ларионов. Причем, предполагая, что с меховой казной в дороге могут быть задержки, Василию Шульгину Воейков приказал в Москву из Енисейска идти с торговыми людьми. Самого Ивашка Мартынова Федор Воейков поручил сопроводить Нерчинскому сыну боярскому Григорию Лоншакову «с великим бережением» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 8,16].
Конечно, конфликт на этом не прекратился. Он перешел в затяжную стадию. В условиях, когда забайкальские остроги и поселения находились в зоне рискованного земледелия, албазинская пашня становилась существенным источником снабжения хлебом Нерчинского воеводства, а соответственно, и рычагом власти. Для сохранения административного влияния на Албазинский острог Ф.Д. Воейков пытался использовать конфликт, возникший между албазинскими казаками и «государевыми крестьянами». Зная о притеснениях, чинимых крестьянам албазинскими казаками, нерчинский воевода установил некоторые послабления в размере десятинной пашни для холостых пашенных крестьян [4, с. 6.].
Для сохранения административной власти в своих руках Ф.Д. Воейков также стремился привлечь на свою сторону и наиболее авторитетных и лояльных к нерчинской администрации албазинцев, повышая их в звании и должности. Так сменившего И. Милованова на посту приказного человека Зейского и Селимбинского острогов Григория Самойлова Мыльника Ф. Д. Воейков для назначения на эту должность своим решением повысил до звания казачьего десятника [РГАДА. Ф. 1142. Д. 19. Л. 33–34].
Несмотря на то, что в целом албазинские казаки формально оставались подчиненными Нерчинску, присланные из Нерчинска наказные памяти, не устраивающие албазинских казаков, игнорировались, а управление острогом ими осуществлялось исключительно по их усмотрению. Так в июне 1682 года несмотря на возражения Ф. Воейкова, считавшего земли по рекам Хамун⁶ и Быстрой⁷ маньчжурскими, туда был отправлен отряд Гаврилы Флорова, которым в бассейнах этих рек были основаны Быстринское, Усть-Бачанское и Усть-Дукинское зимовья [РГАДА. Ф. 1177. Оп. 4. №1341. Л. 91–108].
17 июля 1682 года в Нерчинск из зейских острогов и Албазина вернулся направленный туда по царскому указу для строительства нового острога Игнатий Милованов. Он доложил Ф. Воейкову, что собранную им в Зейских и Селенбинских острогах и зимовьях ясачную казну Албазинские казаки в Нерчинск не пропустили, оставив ее в Албазине [3, с. 214–216]. Не ранее 1 сентября 1682 года Албазинские служилые люди отправили эту соболиную казну в Москву, минуя Нерчинский острог через Тугирский волок и Илимский острог. Повезли эту казну бывавший уже в Москве бывший Нерчинский казак Васька Захаров, Албазинский казак Васька Евдокимов, а также торговые люди Ивашко Норицын и Кононко Федоров. Торговый человек Кононко Федоров, проводив эту соболиную казну до Чечюйска, вернулся в Нерчинск, где с применением к нему пытки был допрошен воеводой Федором Воейковым. Из показаний К. Федорова, вероятно, Воейков и узнал об отправке Албазинской соболиной казны в Москву через Илимский острог. В своей отписке, направленной илимскому воеводе Ивану Петровичу Гагарину, он не преминул ему высказать об этом свою претензию: «и ты де господине с тою албазинскою соболиною казною нерчинского беглого казака Васку Захарова да албазинского казака Васку Евдокимова из Ылимского острогу отпустил … А в указе великого государя у меня написано велено мне нерчинскую и албазинскую соболиную казну оценя денежною ценою и запячатов государевою даурскою печатью и отпущать к великому государю к Москве». [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 31. Л. 1–4].
Интересно, что Федор Воейков в своих отписках называл Ваську Захарова беглым нерчинским казаком, хотя 10 июня 1681 года, он сам удовлетворил его челобитье о переводе на службу в Албазинский острог. Василий Захаров мотивировал свою просьбу о переводе тем, что в Албазине у него имеется дом и живут жена и дети [РГАДА. Ф. 1142. Д. 19. Л. 21–21 об.]. В Албазинском остроге он был поверстан в казачью службу десятником. По распоряжению Нерчинского воеводы Ф. Воейкова ему было велено «оклад учинить денежной и хлебной в Албазинском остроге против нерчинского окладу». Его размер составлял: «пять рублев денег, пять четвертей с осминою ржи, четыре четверти овса, два пуда соли» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 19. Л. 22]. Соглашаясь на перевод, Федор Воейков, возможно, рассчитывал, что В. Захаров станет одним из его сторонников, но этого не произошло. В лице Василья Захарова Воейков наоборот получил идейного противника, полностью перешедшего на сторону албазинцев.
21 января 1683 года Нерчинский атаман Иван Коркин⁸ доставил в Нерчинск две тысячи рублей. Эти деньги были предназначены для выплаты жалованья исключительно албазинским служилым людям. В ответ на отправку албазинскими казаками соболиной казны через Илимский острог Федор Воейков решил полученные деньги полностью раздать в жалованье Нерчинским казакам [РНБ. № 4683. 5 сст.].
В условиях неблагоприятно складывающейся обстановки на границе с Цинским государством в начале 1683 года Енисейский разряд, куда входили Нерчинский и Албазинский уезды, возглавил князь Константин Осипович Щербатов. Приступив к исполнению своих обязанностей, К.О. Щербатов в числе первоочередных задач попытался снять затянувшийся конфликт между албазинскими служилыми людьми и нерчинским воеводой Ф.Д. Воейковым. Для этого, несмотря на все усилия Воейкова сохранить за собой Нерчинское воеводство, 17 февраля 1683 года возглавить все Даурские остроги, включая Албазинский, было поручено второму енисейскому воеводе Ивану Остафьевичу Власову [РГАДА. Ф. 1121. Оп. 1. Д. 42. Ст. 660. Л. 40–44]. Власову также поручалось погасить в полном объеме задолженность по окладам албазинских служилых людей. В случае, если же подтвердится неправомерная выплата жалованья нерчинским служилым людям за счет средств, выделенных Албазинскому острогу, ему было поручено передать часть средств и товаров, направленных для выплаты жалованья нерчинским казакам, албазинским служилым людям [РНБ. № 4683. 5 сст.].
8 марта 1683 года, по челобитной Албазинских казаков и отпискам самого Федора Воейкова, в Албазин был отправлен тобольский дворянин по выбору Алексей Ларионович Толбузин для проведения следствия [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24. Док. 194. Л. 305 об.–306]. Однако фактически Федор Воейков продолжал руководить даурскими острогами до 13 мая 1684 года⁹. В феврале 1684 года Федор Воейков последний раз попытался отстранить от должности приказного человека Албазинского острога Ивана Войлошникова, направив туда приказным человеком нерчинского сына боярского Василия Шульгина. Но и эта попытка закончилась неудачей. Его приняли на приказ только пашенные крестьяне, торговые и промышленные люди¹⁰ [РГАДА. Ф. 1142. Д. 26. Л. 28–32].
Следствие по конфликту Ф. Воейкова и албазинских казаков началось 18 мая 1684 года. Материалы следствия были опубликованы [4, с. 2–8.], но результаты следствия в сохранившихся документах отражения не нашли.
Но несмотря на конфликтный характер взаимодействия албазинских казаков и нерчинских воевод Воейковых в период их пребывания на воеводстве Албазинский острог был полностью перестроен и доукомплектован артиллерией [8, с. 211–212]. Очень многое было сделано для укрепления обороноспособности Албазинского острога И. С. Войлошниковым. Для решения вопросов по перестройке острога он действовал весьма жестко. Не ранее 26 ноября 1682 года Иван Войлошников задержал в Албазинском остроге и задействовал на работах по перестройке крепости 282 человека промышленных и торговых людей. О неправомерных, по их мнению, действиях приказчика, они подали нерчинскому воеводе Ф.Д. Воейкову челобитную [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 23. Л. 143—144.]. Однако, благодаря таким, можно сказать, чрезвычайным мерам, эти работы 22 марта 1684 года были завершены [РГАДА. Ф. 1142. Д. 26. Л. 49.]. Именно от него Алексей Толбузин принял обновленный Албазинский острог который уже был дополнен шестью башнями и вновь срубленными стенами [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24, № 194 Л. 305 об.–306, Ед. хр. 25. № 269. Л. 412–415].
География совершаемых казаками из Албазинского острога походов в этот период значительно расширилась и включала в себя на западе бассейн рек Тунгир и Нюкжа, а на востоке – Бурея и Амгунь. После увода маньчжурами даурских родов, живших на Амуре, в бассейн реки Наун, Даурские земли были освоены русским крестьянами. Это позволило обеспечить хлебом не только Албазинский уезд, но и частично снабжать другие даурские остроги¹¹. Земли по течению Зеи и Селемджи были подробно описаны, а средний Амур картографирован. Основываясь на сельскохозяйственном опыте Г. Самойлова Мыльника, были составлены предложения по дальнейшему сельскохозяйственному освоению среднего Амура и Зеи. Однако действия албазинских казаков, осуществляемые зачастую без оглядки на складывающуюся геополитическую обстановку, не могли не привести к противодействию со стороны Маньчжурской империи, и уже через год после отстранения от должности нерчинских воевод Федора и Андрея Воейкова вылились в открытый русско-маньчжурский конфликт.

Примечания:

1. Возможно, это был царский наказ на воеводство.
2. Например, в своем донесении отцу Федору Воейкову, написанном не ранее 5 марта 1682 года, Андрей Воейков пишет: «и по совету с казаками послал в Нерчинск нарочнаго» [6, с.148].
3. В своей отписке Ф. Воейков смешивает типы судов, на которых он совершил плаванье в Албазинский острог. В начале отписки он сообщает, что пошел в Албазинский острог «в стругах», однако от Албазина к монастырю он отошел уже в «дощанике» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 1–17].
4. Федор Воейков в своей отписке назвал Левку Колюгова - «Лаврентья Обухова убоец» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 12]. Вероятно, он принимал непосредственное участие в убийстве Илимского воеводы.
5. Максимко Столбов – у «заводчиков» бунта был подьячим. В прошлом Столбов был человеком Федора Строганова. В Албазин попал как сосланный в пашню, однако нерчинский сын боярский Григорий Лоншаков, будучи на приказе в Албазинском остроге в 1678–1680 годах, поверстал его в казаки [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 12].
6. В настоящее время река Амгунь.
7. В настоящее время река Бурея.
8. Из сохранившихся документов известно, что атаман Иван Коркин вез в Нерчинск две тысячи рублей на жалованье албазинским служилым людям. Однако по дороге он умудрился растратить сто двадцать восемь рублей. По тем временам эта была весьма существенная сумма. Для сравнения можно указать, что годовой денежный оклад казака составлял пять рублей. После обнаружения растраты он был передан «приставу нерчинскому казаку Гавриле Веревкину». Ф. Воейков обязал И. Коркина деньги возместить или представить на эту сумму поручную запись. В случае если поручная запись представлена не будет, пристав должен был «держать его, атамана Ивана Коркина за крепким караулом сковона». Спустя десять дней запись была представлена. За Ивана Коркина поручились двадцать четыре нерчинских казака. [РГАДА Ф.1142. Оп.1. Д.23 Л. 47–49].
9. Как указывал сам И.О. Власов, в 1691 году он приказал составлять сметные и пометные списки отчитываясь о своей службе в Нерчинске начиная с 13 мая 1684 года. [РГАДА. Ф. 214. Д. 1059. Л. 112]. Эту дату можно принять за дату начала его службы в Забайкалье, и тогда же завершилась служба в Нерчинске Федора и Андрея Воейкова.
10. По данным Федора Воейкова весной 1682 года в Албазинском остроге насчитывалось более пятисот торговых и промышленных людей [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 5 об.].
11. Всего по данным Федора Воейкова весной 1682 года пашню в Албазинском уезде пахали более ста «государевых крестьян» [СпбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 5 об.].

Список сокращений

РГАДА – Российский государственный архив древних актов
РНБ – Российская национальная библиотека
СпбИИ РАН – Санкт-Петербургский Институт истории РАН
СПФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал архива РАН

Литература

1. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. В 12 т. – СПб., 1846–1872. – Т. VII. – 1859. – 400 с.
2. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. В 12 т. – СПб., 1846–1872. – Т. VIII. – 1862. – 372 с.
3. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. В 12 т. – СПб., 1846–1872. – Т. IX. – 1875. – 370 с.
4. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. В 12 т. – СПб., 1846–1872. – Т. XII. – 1872. – 469 с.
5. Книга Записная, Сибирский летописный свод // Полное собрание русских летописей. М., 1987. Т. 36: Сибирские летописи. - С. 138—176
6. Поездка в Забайкальский край. История города Албазина: извлечено из сочинений г. Миллера, дополнено с сохранившихся до ныне устных преданий, с присовокуплением официальных бумаг, изображающих подробности истории города Албазина и дела русских на реке Амуре с 1654 по 1687 год, или до времени мирнаго торговаго договора, заключеннаго с китайцами в г. Нерчинске. / Василий Паршин. – Москва: в типографии Николая Степанова, 1844. – 208 с.
7. Трухин В. И. Административно-территориальное устройство Приамурских земель в составе Русского государства в XVII веке. // Известия лаборатории древних технологий, 2020, Т. 16 № 3 с. 152–163.
8. Трухин В. И. Албазинский острог: от «росписи» до «росписи». // Сборник Президентской библиотеки. Серия: «Электронный архив». Вып. 5. СПб., 2020. С. 200–215.
9. Трухин В. И. Первая Даурская служба Алексея Толбузина // ХII Дорохинские чтения. Албазино. 2019 г. URL: http://old.museummur.org/uplods/Konference/Dorohinskie/19/%D0%92.%D0%98.%20%D0%A2%D1%80%D1%83%D1%85%D0%B8%D0%BD.docx (дата обращения 14.07.2021)
10. Трухин В. И. «Росписной список» Албазинского острога 1674 г. // Сборники Президентской библиотеки. Серия: «Электронный архив». Вып. 3. СПб., 2019. С. 178–188.

Воспроизводится по:

Трухин В. И. "Причины и последствия конфликта казаков Албазинского острога с Нерчинскими воеводами Воейковыми в 1682 году". ХIII Дорохинские чтения. Благовещенск. 2021г.