Изучению деятельности приказных людей, в разное время руководивших Албазинским острогом посвящен ряд работ российских ученых и краеведов. Впервые список воевод и приказчиков Албазинского острога сформировал А.П. Барсуков [5, с. 3]. Позднее этот список был уточнен в работе «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма XVII в.» [8, с. 61]. Деятельность воевод и приказных людей по развитию и укреплению Албазинского уезда и острога в целом была более полно раскрыта в работах известного исследователя истории этого острога А.Р. Артемьева [3; 4, с. 3–11]. На современном этапе изучения истории этого Административного центра встала задача по раскрытию индивидуального вклада каждого из его руководителей. И такие работы появились. Первому приказному человеку Албазинского острога посвящена обстоятельная работа Г.Б. Красноштанова «Никифор Романов Черниговский: документальное повествование» [11]. В нем Г.Б. Красноштанов также представил свой вариант хронологического списка приказных людей Албазинского острога [11, с. 237]. Однако о некоторых приказных людях Албазинского острога в этих работах мы находим лишь краткое упоминание укладывающиеся в одну строку. К таким приказным людям Албазинского острога следует отнести Даурского сына боярского Григория Иванова сына Лоншакова.
Во всех вышеназванных исследованиях он лишь упоминается как приказной человек Албазинского острога, находившийся там на приказе в 1677, 1678 годах. Но это не совсем верно.
Вообще о Григории Иванове Лоншакове известно очень мало. До того, как он пришел в Даурию, Григорий Лоншаков служил в Березове. Он так же был в числе первооснователей Нерчинска [22, с. 162]. По делопроизводственным документам Нерчинского и Албазинского острогов более подробно прослеживаются только последние 16 лет его жизни. В них он упоминается как Даурский сын боярский. Первое такое упоминание о его службе в Нерчинске относится к январю 1675 года. В отписке «Отписке, сына боярскаго Павла Шульгина, из Нерчинска, в Енисейск, воеводе Михайлу Приклонскому, о высылке служилых людей, для сопровождения Мунгальских Бурятов, вступивших в подданство, на поселения их при Байкале и на острове Олхоне» он уже назван «сыном боярским». В этом звании по поручению приказного человека Нерчинского острога П.Я. Шульгина в 1674 году он направлялся к Мунгальским тайшам «для животинного торгу». Вместе с этим поручением Г. Лоншакову было поручено уговорить вернуться изменивших государю «Братских людей». И это ему видимо удалось, так как в своей отписке П.Я. Шульгин в Енисейск писал: «...И в нынешнем во 183 году, в генваре месяце, вышли к Великому Государю, под его Царскую самодержавную высокую руку, к Нерчинскому острогу, в вечное ясачное холопство, из Мунгал, Брацкие люди, человек с тысячу и болши...» [1, с. 539–540].
1676 год в жизни Г Лоншакова вероятно стал поворотным связав его с разведкой руд в Забайкалье. По некоторым сведениям, он в составе первых партий казаков вместе с нерчинскими пятидесятником Филипом Свешниковым и десятником Василием Миловановым принимал участие в поиске и в осмотре старых рудокопных мест¹, откуда были добыты и привезены в Нерчинск первые образцы серебросвинцовых руд². Позднее он неоднократно будет привлекаться к таким службам и это позволит разведать первое русское месторождение серебряных руд. [18, с. 33–37].
Однако возникший в 1676/1677 годах конфликт между Нерчинским приказным человеком Павлом Яковлевичем Шульгиным и частью служилых людей этого острога опять в корне поменял ход службы Григория Лоншакова и привел его на приказ В Албазинский острог.
Нерчинские служилые люди, недовольные действиями П. Шульгина подали в Енисейский острог на него челобитную. В ней они писали: «… и мы холопи ваши послали челобитчиков с заручною челобитною к вам к великим государям к Москве на него Павла во всех своих обидах, а ему Павлу, до вашего государева указу, от съезжие избы отказали, и выбрали мы холопи ваши в Нерчинском остроге к вашему государеву делу , до вашего государева указу, Нерчинского сына боярского Григорья Иванова Лоншакова, да десятника казачья Ивана Иванова Астраканцова» [7, т. VII, с. 371–374]. Доставить ее в Енисейск поручили одному из неформальных лидеров этого движения Даурскому сыну боярскому Г. Лоншакову. Однако народное отстранение Павла Шульгина в Енисейске не поддержали. Причиной этому возможно стало то, что к этому времени на приказ в Нерчинск уже был назначен Тобольский сын боярский Ларион Борисович Толбузин³ [СПбФ АРАН, Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 286. Л. 308.]. Вместе с ним в Даурию на приказ в Албазинский острог был назначен его сын Алексей [СПбФ АРАН, Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 286. Л. 308–308 об.]. Но в пути, в районе реки Рыбной Ларион Толбузин умер [9, с. 169], и несмотря на то, что Алексей Толбузин выполняя царский указ, продолжил свой путь к своему месту службы в Албазинском остроге, решение о его перемене на этом посту в связи со смертью его отца уже было принято. Чтобы снять остроту возникшего в Нерчинске конфликта, Енисейские воеводы назначили Г. Лоншакова приказным человеком Албазинского острога⁴, оставив в Нерчинске на приказе Павла Шульгина. Возможно, еще одной причиной, побудившей Енисейских воевод сделать это, стали сведения об обнаружении в районе реки Аргуни серебросвинцовых руд. Как уже было сказано выше Григорий Лоншаков уже принимал участие в поиске серебряных руд и поэтому среди поставленных ему задач, был наказ об организации «г(о)с(у)д(а)р(е)ва дела прииску и проведыванья золотой и серебряной медной и оловянной руды» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 302. Л. 334]. Тем самым Енисейск как разрядный центр решил два важных вопроса. С одной стороны, убрал из Нерчинска одного из зачинщиков конфликта, а с другой стороны, назначил опытного служилого человека к поиску серебряной руды. Вместе с тем этими действиями Енисейские воеводы как бы перенесли конфликт приказного человека П. Шульгина и нерчинских казаков на Албазинский острог, в результате чего в дальнейшем приказчик Албазинского острога Григорий Лоншаков весьма прохладно относился к указным памятям, присылаемым уже новым приказчиком Нерчинского острога А. Строгановым [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24. № 29. Л. 63 об.–66 об.]. Получив назначение в Енисейске, Г. Лоншаков, видимо, считал себя равным Нерчинскому приказчику и все отчеты о своей деятельности направлял исключительно Енисейским воеводам. В период пребывания на приказе в Албазинском остроге Г. Лоншакова, а в Нерчинске А. Строганова, Албазинский острог если и был подчинен Нерчинску, то лишь формально [15, с. 157–158].
Это назначение привело так же к созданию довольно курьезной ситуации, когда в Албазинском остроге находились сразу три действующих приказных человека этого административного центра. Дело в том, что пока Алексей Толбузин, везший в Даурские остроги вооружение, добирался в Албазинский острог, двигавшийся налегке Г. Лоншаков мог бы прибыть в Албазинский острог намного раньше его. Судя по отметке о подаче грамоты о своем назначении, в Нерчинске он был уже 9 декабря 1677 года [11, с. 236]. Однако, несмотря на указание Енисейских воевод, нигде Григория Лоншакова не задерживать, Нерчинский приказчик Павел Шульгин почти на месяц задержал его в Нерчинске [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23, № 302, Л. 334]. Поэтому Григорий Лоншаков прибыл в Албазин практически одновременно с Алексеем Толбузиным. Лоншаков приехал в Албазинский острог 8 февраля [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23, № 302, Л. 335], а Алексей Толбузин через неделю 15 [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23, № 305, Л. 336]. Тем не менее, передача Албазинского острога от одного приказчика к другому происходила строго в соответствии с наказными памятями данными каждому из них. В период с 15 по 24 февраля проходила передача острога от Любима Евсевьева к Алексею Толбузину. А уже после этого А. Толбузин передал Албазинский острог Г. Лоншакову [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 305. Л. 336–336 об.]. [19].
В Санкт-Петербургском филиале архива РАН в фонде Г. Ф. Миллера сохранилась копия XVIII в. «Росписи государеве казне Албазинского острогу» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 303. Л. 334–334об.]. Обнаружил этот документ и впервые ввел его в научный оборот в своей работе «Албазин – русская крепость XVII века на Амуре» В. И. Кочедамов [10, с.39–43]. «Роспись государеве казне Албазинского острогу» не датирована, и в ней нет указаний на то, кто являлся ее составителем. Однако в фонде этот документ идет сразу после «Отписки боярину и воеводе князю Ивану Петровичю Борятинскому Нерчинского острогу от сына боярского Гришки Лоншакова о принятом им у тобольского сына боярского Алексея Толбузина Албазинском остроге» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 302. Л. 333об.– 334.], а в самой отписке есть указание на наличие прилагаемой к ней «Росписи»: «...и что принял г(о)с(у)д(а)р(е)вы хлебной денежной и соболиной и всякой казны и тому под сею отпискою роспись...». Поэтому эта роспись вполне могла быть приложением к отписке Г. Лоншакова о приемке острога в 1678 г. Кроме того еще ряд сведений, содержащихся в отписке, так же подтверждают правильность сделанного предположения [16, с. 202–203].
Эта роспись дает краткое, но достаточно емкое представление о том, как выглядел в 1678 году Албазинский острог: «Албазинской острог с нижним и с верхним боем покрыт тесом. На остроге три башни крыты тесом. В Сп(а)ской проежжей башни две пищали. Одна медная полковая весом шесть пуд две чети. А ядро весом полтора фунта. А другая пищаль железная затинная. Ядро весом дватцать золотников. Острогу мера длина осмнатцать сажен печатных, поперег тринатцать сажен. Около острогу ров широта две сажени с аршином, глубина четыре аршина. Около рву бит чеснок в шесть рядов. Около чесноку поставлены надолобы» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 303. Л. 334]. Важным в этой росписи является то, что впервые в описании Албазинского острога отражено наличие в нем артиллерии и дано подробное описание государственной казны. На тот момент она составляла: «Да в житнице великого г(о)с(у)д(а)ря казне хлебных запасов албазинских доходов с промышленных людей с присевов. Двести тритцать два пуда 1 четверть ярицы. Овса семнатцать пуд 1 четверть. Пшеницы десять пуд 3 четверти. Полтретья пуда ячмени. Да в жинице г(о)с(у)д(а)р(е)ва хлеба с Нижной заимки Покровской слободы пахоты присылных пашенных крестьян. Ярица тысеща пятьсот семдесят четыре кадки. А кадка потянула весом пуд невступно. Овса девяносто кадок. Денежной казны всмь рублев одинатцать алтын. Пороху восмь пуд и с посудами. Свинцу пять пуд» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. № 303. Л. 334об.]. Как видно из текста, в 1678 году Албазинская государственная хлебная казна была весьма значительной и составляла 1923 пуда, то есть более 30 тонн зерновых [16, с. 204].
Несмотря на то, что Григорий Лоншаков был сам борцом с произволом Павла Шульгина, получив назначение из Енисейска, явно повысившее его статус, в Албазине он действовал организованно и жестко. Именно в этой обстановке у части Албазинских казаков и возник умысел на побег из Албазинского острога вниз по Амуру как они сами говорили в «вольное казачье». Видимо эти казаки, а также примкнувший к ним отставной нерчинский казак Насонко Максимов сын Вологда еще хорошо помнили вольную жизнь первых лет существования Албазинского острога. Детали этого умысла на побег стали известны из сохранившаяся в Санкт-Петербургском филиале архива РАН копии 18 века отписки приказного человека Албазинского острога Нерчинского сына боярского Григория Лоншакова из Даур князю Ивану Петровичу Борятинскому 1678 года. Она получила название: «О явившихся служилых людех в разбойническом умысле и о учиненном им за то наказании» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24, № 22, Л. 55об.–56об.]. Формировавшийся в тайне побег был раскрыт. Сразу после получения сведений о заговоре началось следствие. Шестого июня 1678 года в застенке был пытан «воровской атаман Панфилко Павлов». В расспросе под пыткой он сказал: «Что де я воровской атаман у тех воровских людей. А хотел де я Панфилко ити из Албазинского острогу вниз по Амуру реке вольное казачье. И хотел грабить служилых и торговых людей и промышленых людей которые хотели ити на Зею реку и в остроге осталых. А буде оне станут противитца и мы де их хотели рубить в студень. А хотел де я воровской атаман Панфилко иноземцов под острог подзывать даурских людей с войною» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24. № 22, Л. 55об.–56об.]. Так же был пытаны и другие участники заговора. Это были: Тимошка Калиников, Кирюшка Вычегженин, Филатко Промышленой, Бориско Верхотур, Савка Промышленой, Ивашко Бузунов, Симашка Стародубец, Ивашко Сухонец. Итог расследования был предсказуем:
- Организаторы заговора Панфилко Павлов и Насонко Вологда после пыток умерли;
- Всех остальных участников заговора Григорий Лоншаков приказал «бить на козле и в проводку, а после поученья велел по них собрать поруки чтоб впредь таким воровством не воровать». [17].
Вместе с тем эти действия имели и положительный эффект. Албазинцы, более активно стали продвигаться на восток. В 1678 году, вслед за поставленным в 1676 году Гилюйским зимовьем [13, с. 140–142], албазинскими казаками был возведен Верхозейский острожек. Для этого по челобитной Албазинских служилых людей [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24. № 23. Л. 57–57об.] Григорий Лоншаков не ранее 8 марта 1678 года отпустил на службу на реку Зею казачьего десятника Федора Остафьева сына Евсивьева и толмача Игнатья Бирюцкого и с ними пятьдесят казаков и двадцать одного промышленного человека и велел им в верховье реки Зеи поставить острог и поймать аманатов Улагирских оленных тунгусов и иных родов для сбора ясачной соболиной казны. Этот поход был совершен на двух дощаниках. Албазинский казачий десятник Федор Евсивьев 25 февраля 1679 года доложил, что их отрядом в устье реки Мумыша поставлен Верхозейский острог⁵ и в этом остроге собран 181 соболь ясака и один соболь поклонный. Кроме того, ими было поставлено ясачное зимовье в верховье реки Зеи и захвачены аманаты Айлагирского (Тонкинова) рода, а ниже острога по течению Зеи были пойманы аманаты Катангаева рода. О поклонном соболе казаки сообщили, что принесший его в Верхозейский острог Шаман-казак сказал, что Магирского рода конные тунгусы послав его просили «не воевать» их род и передали на словах, что они готовы платить ясак русским если они поставят острог на устье реки Селемджи [РГАДА. Ф. 1177. Оп. 1. Ед. хр. 124. Л. 14–22.].
Сегодня реки с названием Мумыш нет, однако на «Карте Якутской, Амурской и Приморской областей» 1871 года [12] в верховье реки Зея рядом с реками Гилюй и Брянда есть река Мунмыха имеющая созвучное название с рекой Мумыш. Сейчас она имеет название Мульмуга. Видимо в ее устье и был построен Верхозейский острог. В пользу этого предположения говорит и то, что в 9 километрах выше устья реки Мульмуга в нее впадет правый приток с названием Улягир. Вполне вероятно, что именно здесь жили Улагирские «оленные» тунгусы. Однако проверить эту гипотезу сегодня не представляется возможным, поскольку устье этой реки, существовавшее в XVII веке, находится на дне Зейского водохранилища.
В июне 1679 года Григорий Лоншаков послал пятьдесят четырех человек казаков на реку Зею. Двадцать два человека на одном дощанике были посланы в Верхозейский острожек для ясачного сбора. Оставшиеся тридцать два человека казаков, вероятно на другом дощанике, были отправлены приискивать и призывать конных и оленных тунгусов разных родов в ясачный платеж по реке Селемдже и планировали поставить там ясачное зимовье. В Верхозейский острог приказным человеком был послан десятник казачий Ефремко Григорьев, а на Селемджу служилый человек Гаврила Фролов [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 24. № 30. Л. 67–68.]. Несмотря на то, что этот поход складывался из-за нехватки пищи очень тяжело, в устье реки Биси (Бысы) Г. Фролов поставил острожек, а выше по течению Селемджи промысловики, пришедшие вслед за отрядом Фролова, срубили зимовье [2, с. 47].
В 1678–1679 годах за объясачивание тунгусских родов по рекам Зее и Селемдже фактически развернулась конкурентная борьба между русскими казаками и находящимися под протекторатом маньчжуров даурскими людьми. Об достаточно сложной обстановке Григорий Лоншаков информировал енисейских воевод: «от богдойских порубежных сел даурские люди с Науна реки приезжают под Албазинской острог сот по пяти и больши и ясашных людей Албазинского острогу оленных тунгусов опромышливают и обидят лабазы у них грабят и кормы у них увозят и Олбозинского острогу служилых и промышленых людей на соболиных промыслах обидят ис кулемника соболи вынимают и всякие ловушки пустошат. По зимовьям хлебные запасы грабят и зимовья пустошат. И от их богдойских людей воровства служилым и промышленым людем чинятца великие убытки и обиды а г(осу)д(а)р(е)ве казне в ясашном соболином зборе и промышленых людей в десятинном соболинном зборе от них богдойских людей чинятца недоборы…» [СПбФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Ед. хр. 23. №289. Л. 311–311об.]
Не ранее 1 сентябре 1679 года Григория Лоншакова сменил на приказе Яков Евсевьев. Прислан он был из Енисейска. Как писал об этом черный поп Гермоген: «и по твоему, великого г(о)с(у)д(а) ря, указу приехал из Енисейска с(ы)н боярской Яков Евъсиев» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 450. Ч. 1. Л. 8]. На этом служба Григория Лоншакова приказным человеком Албазинского острога завершилась. Фактически на приказе в Албазинском остроге он находился чуть более полутора лет. После передачи Албазинского острога Якову Евсевьеву, Григорий Лоншаков вернулся в Нерчинск, и имея звание сына боярского оставался на ключевых постах в Нерчинском уезде.
Однако Григорий Лоншаков, продолжал выполнять поручения, связанные с деятельностью Албазинского острога, и неоднократно бывал в нем. Так в 1680 году в Забайкалье и Приамурье было возобновлено Нерчинское воеводство, объединившее Нерчинский и Албазинский уезды. Возглавили воеводство стольник Федор Дементьевич и Андрей Федорович Воейковы. К моменту прибытия Воейковых в Нерчинск «у албазинских казаков с ним Яковом Евсевьевым были великие ссоры» [НИА СПб ИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 1]. Для установления полного контроля над воеводством, практически сразу после приезда в Нерчинск, Ф. Д. Воейков отстранил его от должности Албазинского приказчика. Предлогом для этого послужили челобитные, в которых Я. Евсевьев и его брат были обвинены винном курении, продаже вина и пива, а также в ряде иных злоупотреблений [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 22. Л. 1–10, 43–46]. На его место своим решением Федор Воейков назначил своего сына Андрея Воейкова. Вероятно, Андрей Воейков был молод и неопытен, поэтому непосредственное отстранение Я. Евсевьева от должности и подготовку к приезду в Албазин Андрея Воейкова Федор Воейков поручил осуществить Григорию Лоншакову [РГАДА. Ф. 1177. Оп. 1. Д. 1. Л. 6–8 об.].
В 1682 году Григорий Лоншаков мог вновь стать приказным человеком Албазинского острога. В мае этого года из-за несвоевременной выплаты казакам Албазинского острога денежного жалованья между нерчинским воеводой и албазинскими служилыми людьми возник конфликт, в результате которого Федор Воейков был вынужден отозвать с поста Албазинского приказного человека своего сына Андрея. Вместо него он хотел назначить на эту должность Григория Лоншакова, но Албазинцы его к себе на приказ не приняли: «учинилис твоему государеву указу непослушны Григорья Лоншакова и иных нерчинских казаков никово в прикащики не пахатели и выбрали промеж собою излюбя в прикащики албазинского казака Ивашка Семенова [Войлошникова]» [НИА СПбИИ РАН. Колл. 18. Оп. 1. № 24. Л. 7]. [20].
В июне 1684 г., после того как второму Енисейскому воеводе И. Е. Власову было поручено «ведать» Нерчинский Албазинский и все остальные даурские остроги Григорий Лоншаков вновь возглавил работы по поиску серебряных руд. Для этого, во главе с Нерчинским сыном боярским Г. И. Лоншаковым партия казаков была направлена на реку Аргунь. Им было наказано организовать добычу большого количества (100 пудов и более) серебряной руды. Это поручение Г. Лоншаковым было исполнено, а образцы руды были высланы в Сибирский приказ. В это же время Григорием Лоншаковым для воеводы Ивана Власова была подготовлена информация о наличии пашенных земель в районе Аргунского острога. О чем И. Власов в своей отписке доложил: «А около Аргунского … острогу по сказке сына боярского Григорья Лоншакова пашенных земель гораздо много» [7, Т. XI, с. 74].
В 1685 году Г. И. Лоншаков был назначен приказным человеком Теленбинского острога [6, с. 15–16]. Ему было поручено следить за острогом и «железному делу способствовать». В 80-х годах XVII в. Телембинский острог был единственным местом в Восточном Забайкалье, где добывалась железная руда и выплавлялось железо. В связи с необходимостью восстановления, сожженного маньчжурами в 1685 году Албазина, сюда регулярно поступали заказы на железо из Нерчинска. И.Е. Власов, жалуясь енисейскому воеводе, князю К.О. Щербатову на отсутствие в Нерчинске "в казне великих государей и на гостине дворе в продаже прутового и кричного железа", писал, что заказал его приказчику Теленбинского острога Григорию Лоншакову [7, т. X, с. 252–254.].
В 1686 году Григорий Лоншаков с отрядом казаков общей численностью 70 человек был послан к осажденной маньчжурами Албазинской крепости «для проведыванья про Албазинск». Однако в саму крепость они пройти не смогли, но привезли в Нерчинск десять русских людей, скрывавшихся от маньчжуров в лесу около Албазина. В расспросе эти люди рассказали «что де Богдойские люди стреляют по городу из пушек по многое время, а был де у них Богдойских людей в одно время приступ к Албазину болшей и стрелбы из пушек из города, и в дыму де города и людей не видеть было; и не можа они неприятели ничего сотворить, отступили прочь и стоят под городом за турами» [7, т. X, с. 264.].
Г. И. Лоншаков неоднократно использовался Нерчинским воеводой для дипломатических связей. В 1690 году Г. И. Лоншаков был направлен в Пекин с дипломатической миссией. Прибыв в Пекин 19 мая 1690 г. в переговорах с чиновниками Лифаньюаня он сообщил о задержке с переносом Аргунского острога и заверил, что «Аргунский острог перенесен будет конечно на впредь будущей весне без замедления». Во время пребывания в Пекине Лоншаков посетил там со своими спутниками русскую слободу, где они видели 48 человек так называемых «албазинцев». Выполняя свою миссию он потребовал от маньчжуров возвращения бурятских и других ясачных людей, перешедших к маньчжурам после заключения Нерчинского договора, а также сделал еще одну попытку добиться возвращения на родину русских пленных. В ответ ему было обещано выдать ясачных людей, в возврате же пленных албазинцев было отказано. Всего ему удалось вернуть в Россию семь человек («… ему только отдано ис тех беглецов 3 человека мужеска полу, да женска полу 2 бабы з двумя робенки…» [РГАДА. Ф. 62. Кн. 15. Л. II, 36.]).
Лоншаков вернулся в Нерчинск только 6 сентября 1690 г. Из Нерчинска он был направлен в Москву и по дороге туда умер в 1691 году [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 544 Ч. 2. Л. 276–277].
Известно, что в Нерчинске так же в звании сына боярского служил его сын Федор Григорьев сын Лоншаков [РГАДА .Ф. 214 Оп. 1 Д. 1063. Л.441; 14, с. 7–8].
Подводя итог вышесказанному следует отметить, что несмотря на то, что Григорий Иванов сын Лоншаков находился на приказе в Албазинском остроге непродолжительное время, в этот период под его руководством была создана сеть острожков и ясачных зимовий позволивших к 1680 году взять албазинским казакам под контроль значительную часть бассейнов рек Зея и Селемджа и распространить протекторат русского государства на  «оленных тунгусов» Улагирского, Кандигирского, Контагирского, Магирского родов и даже «захребетных оленных тунгусов» (селившихся за Становым хребтом) Пачегирского и Украинского родов. Полученные результаты, позволили повысить статус Албазинского острога, а подконтрольные ему районы выделить в самостоятельный уезд, подчиняющийся Енисейскому воеводе.

Список сокращений

РГАДА – Российский государственный архив древних актов
НИА СПбИИ РАН – Научно-исторический Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН
СПФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал архива РАН

Литература:

1. Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией. В 5-ти т. с доп. и указ. – СПб., 1841–1872. – Т. IV. – 1842. – 565 с.
2. Александров, В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.) /В.А. Александров. – Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1984. – 272 с.
3. Артемьев, А.Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII– XVIII вв. / А.Р. Артемьев – Владивосток: [б. и.], 1999. – 335 с.
4. Артемьев А.Р. Воеводы и приказчики Нерчинского и Албазинского уездов во второй половине 17 века (из истории кадровой политики царской администрации в Забайкалье и Приамурье) / А. Артемьев // Отечественная история. – 2006. – №2. – С. 3–11.
5. Барсуков А.П. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII столетия по напечатанным правительственным актам. / А.П. Барсуков – Спб., 1902. 611 с.
6. Дела из албазинского архива. Приказ Воеводы Власова в Телембинск, Григорью Лоншакову, о взятии предосторожностей против нападения Китайцев, 1685 г. // Русская вивлиофика или собрание материалов для отечественной истории географии, статистики и древней русской литературы издаваемое Николаем Полевым. – М.: Типография Августа Семена, 1833. – 436 с.
7. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. В 12 т. – СПб., 1846–1872. – Т. VII. – 1859. – 400 с.; Т. X. – 1867. – 516 с.; Т. XI. – 1869. – 312 с.; Т. XII. – 1872. – 469 с.
8. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма XVII в. – февраль 1917. – М., 1991. – 470 с.
9. Книга Записная, Сибирский летописный свод // Полное собрание русских летописей. Т. 36: Сибирские летописи. М.: Наука, 1987. — 384 с.
10. Кочедамов В. И. Албазин – русская крепость XVIII века на Амуре / В. И. Кочедамов // Труды Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Серия: Искусствоведение. 1970. Вып. 3. С. 39–43.
11. Красноштанов, Г.Б. Никифор Романов Черниговский: документальное повествование / Г.Б. Красноштанов. – Иркутск: «Репроцентр А1», 2008. – 378 с.
12. Подробный атлас Российской Империи с планами главных городов, состоящий из 70 карт Издание картографического заведения А. Ильина. – СПб., 1871.
13. Поездка в Забайкальский край. История города Албазина: извлечено из сочинений г. Миллера, дополнено с сохранившихся до ныне устных преданий, с присовокуплением официальных бумаг, изображающих подробности истории города Албазина и дела русских на реке Амуре с 1654 по 1687 год, или до времени мирнаго торговаго договора, заключеннаго с китайцами в г. Нерчинске. / Василий Паршин. – Москва: в типографии Николая Степанова, 1844. – 208 с.
14. Сибирские города: Материалы для их истории, XVII-XVIII столетий: Нерчинск. Селенгинск. Якутск. – Москва: тип. М.Г. Волчанинова, 1886. – 146 с.
15. Трухин В. И. Административно-территориальное устройство Приамурских земель в составе Русского государства в XVII веке. / В. И. Трухин // Известия лаборатории древних технологий – 2020. – Т. 16. – № 3. – С. 152–163.
16. Трухин В.И. Албазинский острог: от «росписи» до «росписи» / В. И. Трухин // Сборник Президентской библиотеки. Сер. Электронный архив. –2020. – Вып. 5. – С. 200–215.
17. Трухин В.И. Замысел Албазинских казаков на побег вниз по Амуру в «вольное казачье» 1678 года. / В. И. Трухин // Амурское казачество вчера и сегодня: мат. межрег. науч.-практ. конф. – Благовещенск, 2021.
18. Трухин В.И. О «бедном» Нейдгарте замолвите слово / В. И. Трухин // Родина. – 2012. – № 12. – С. 33–37.
19. Трухин В.И. Первая Даурская служба Алексея Толбузина / В. И. Трухин // ХII Дорохинские чтения. Албазино. 2019 URL: http://museumamur.org/uploads/Konference/Dorohinskie/19/%D0%92.%D0%98.%20%D0%A2%D1%80%D1%83%D1%85%D0%B8%D0%BD.docx  (дата обращения 28.09.2021).
20. Трухин В. И. "Причины и последствия конфликта казаков Албазинского острога с Нерчинскими воеводами Воейковыми в 1682 году". / В. И. Трухин // ХIII Дорохинские чтения. Благовещенск. 2021г.
21. Управление святителя Иннокентия (1729 год)». // «Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям». – № 20. – 16 мая 1864 г. – С. 334–338.
22. Христосенко Г.А. К истории заселения Нерчинского острога. / Г.А. Христосенко // История городов Сибири досоветского периода (XVII – начало XX в.) –Новосибирск: Наука, – 1977. – 304 с.

Примечания

1. О том, что Григорий Лоншаков уже участвовал в поиске серебряных руд свидетельствует фраза из отписки Нерчинского воеводы Воейкова, отправленной в Енисейск в 1683 году: «нарядил и хотел послать Даурских детей боярских Григорья Лоншакова, Ивана Попова, да десятников казачьих Филку Свешникова да Васку Милованова, которые наперед сего у тех руд бывали» [7, т. 10. с.323–324].
2. Подробно история обнаружения серебряных руд описана в «Грамоте, от царя и великого князя Фёдора Алексеевича в Сибирь, в Нерчинские остроги, голове С. А. Лисовскому» [21, с. 334–338.].
3. Царская грамота, о назначении Л.Б Толбузина была получена в Тобольске 20 апреля 1676 года.
4. Указная память о назначении Григория Лоншакова приказным человеком Албазинского острога была подписана Енисейским дьяком Василием Телициным 24 августа 1677 года [11, с. 236].
5. А. Р. Артемьев ошибочно считал, что Верхозейский острог был поставлен отрядом Т. Фомина и А. Флорова [3, с. 116].

Воспроизводится по:
Межрегиональная научно-практическая конференция «Новиковские чтения».  2021г.